Город. Хроника осады
Шрифт:
– Пять патронов, – не в силах сдержать вздоха удивления подполковник.
– И это лишь, осмелюсь напомнить, охотничье ружье.
Чем же тогда владеют военные Готии? Насколько на самом деле отстает от соседа Симерия? Нет, наверняка образцы подобного оружия попали в руки царским инженерам. Беда в другом. Мощности экономики хватило лишь переделать ветхие дульнозарядные мушкеты под унитарный патрон. Создать новую винтовку с нуля и полностью перевооружить корпуса страна будет не в силах еще много лет.
"А что если правда? –
Масштабы катастрофы невообразимы. Если царство уступает в личном огнестрельном оружии, что говорить о более сложной технике? Пулеметы, танки.
– Господин Алексей, – привлекает внимание Ольга, с надеждой смотря на солдата, – защитите город.
Глава 4 Страх и безысходность
Симерийское царство .
Ольхово. 27 мая 1853 г. Ок. 3 — 30
(24 дня до часа Х)
Что может быть хуже испорченного воскресного покоя. Особенно во все еще скованные тьмой предрассветные часы, когда сон особенно сладок. Бодрствующий патруль решает разделить участь со всем городом. Улицу оглашают громкие, трудно различимые голоса, щедро сдабриваемые хохотом. Звенит разлетающаяся в дребезги бутылка.
Догорающий огарок свечи уличного фонаря вырывает у темени лишь небольшой участок. Никто не озабочивается поддерживать освещение импровизированной воинской части. Большое здание лежит уснувшим монстром, едва очерчивая под звездами хаотично нагроможденные контуры зданий и недостроенных цехов.
– Ну что там? – раздается едва различимый, преисполненный спиртовыми парами голос. – Все допили?
– Нее-а, — гогоча отвечает второй. – Тут еще пару капель...ик...осталось.
На освященный пятачок вываливается нечто напоминающее солдат. С трудом волоча ноги, цепляясь друг за друга и постоянно спотыкаясь идут двое. Остановившись у фонаря, действительно цедят из бутылки капли, споря и толкаясь.
– А Петька где потерялся? – говоритодин, мутными глазами глядя, как товарищ слизывает с пальца только добытый нектар.
— А Петька тут! — вышеназванный пугает округу громким, лающим голосом.
Боец совсем не способен стоять на ногах, уподобившись собаке ползая на карачках.
– Ты карабин где потерял, дурья башка? – смеются драгуны.
Петр недоуменно смотрит за пустую спину, при этом закручивая целый круг. В этот момент около стены заводского блока раздается шум. Чьи-то неосторожные движения задевают консервную банку. Протяжно верещит испуганная кошка.
– Там есть кто-то, – мямлит один из кавалеристов, трясущейся рукой пытаясь загнать патрон в патронник.
Трудно поверить как, но пьянчуги даже в таком состоянии улавливают
— Это называется разместим с удобствами.
Григорий вместе с Вячеславом вышагивают очередной круг у солдатских жилищ. Не особо впрочем смотря по округе, скорее ноги размять и время убить. Следить за порядком не способны даже офицеры, что с караульных взять. Пьяная джигитовка по улицам и бесцельная стрельба потехи ради начинается ближе к закату и не унимается даже сейчас.
— Вроде не в горах давно и не в казарме, -- продолжает жаловаться на жизнь недовольный Гриша, – а спим все равно, что в хлеву.
Он досадливо сплевывает. В заводских и складских зданиях конечно никто не озабочивается о солдатском благе. Мешки, что самостоятельно приходится набивать травой и размещаться на бетонном полу. Более того в цехах где недостроенная, где проваленная крыша. Все жутко мучаются от сквозняков и охают на поясницу.
– А ейное благородие, – вспоминая Швецова еще более вескими эпитетами и пожеланиями, – сейчас в замка сидит. В тепле. Щупает графскую дочку и кушает мясо маленькими вилочками и ножичками.
От бури эмоций, сморщившись, ефрейтор пародирует столовый этикет. Бьет гром. С небес падают морось, мелкая, но до невозможного противная.
– Да пошло оно все! – драгун досадливо пинает мусор ногой. И уже тише, до шепота. – Надоело все, на войну хочу обратно.
Слава только посмеивается без злобы над криком души товарища.
– Ну вот что ты от него хочешь? – поучительным тоном говорит он, натягивая на голову башлык и им же заворачивая горло. – Что бы штабс-офицер с лошадьми спал?
– Остальные то спят! – находит аргумент, не унимаясь, Григорий.
– Ну, – Вячеслав чешет репу, – наши то всю Курхскую от начала до конца прошагали. Тут в другом дело. Не поймет его иначе высший свет. А мы, друг мой. от него сейчас больше зависим, чем от нищей армии.
Ефрейтор хочет возразить, но в этот момент раздается выстрел, очередной за последний час. Уставшие от пьяных выходок сослуживцев друзья и внимания то не обратили бы, кабы не выбежавший навстречу паренек.
– А ну стой! – первым успевает Григорий, хватанув нарушителя за край серой робы.
Мальчуган оказывается мало того, что прытким, так еще и боевитым. Не мирясь с поражением, порывается освободится.
– Вот сорванец!
Трещит слабенький шов шахтерской одежды, но кавалерист успевает схватить и скрутить запястье.
– Тебя как звать-то, малой? – поспевает на помощь Вячеслав.
– Мишка я, – оставив серьезные попытки, но брыкаясь изредка из принципа, говорит подросток. Замызганный в угольной саже, что чертенок и смотрит дико. – И не малой уже, мне шестнадцать. Я семье кормилец.