Город. Всё живое… (ил. И.Мельникова)
Шрифт:
Грэмп фыркнул. Дома, которые можно перестраивать каждый год, словно мебель переставил… Что это за жизнь?
Он медленно брел по пыльной тропинке. Всего несколько лет назад тут была оживленная улица – а теперь? Улица призраков, сказал он себе, маленьких, неуловимых призраков, шелестящих в ночи. Призраки резвящихся детей, призраки опрокинутых тележек и трехколесных велосипедов. Призраки судачащих домохозяек. Призраки приветственных возгласов. Призраки пылающих каминов и коптящих в зимнюю ночь дымоходов…
Облачка пыли вились вокруг его башмаков и белили отвороты брюк.
Вот
Он остановился посреди заросшей улицы – ноги по щиколотку в пыли, руки сжимают трость, глаза плотно закрыты…
Через дымку лет донеслись до него крики играющих детей, тявканье ворчливой дворняжки с соседнего двора, где жили Конрады. А вот и Адамс, голый по пояс, орудует лопатой – яму готовит, и рядом лежит на траве деревце, корни мешковиной обернуты.
Май 1946 года. Сорок четыре года назад. Они с Адамсом только что вернулись домой с войны…
Звук шагов, приглушенных пылью, заставил Грэмпа испуганно открыть глаза.
Перед ним стоял молодой мужчина, лет тридцати или около того.
– Доброе утро, – поздоровался Грэмп.
– Надеюсь, я вас не напугал? – сказал незнакомец.
– Вы видели, как я стою тут болван болваном, с закрытыми глазами?
Молодой человек кивнул.
– Я вспоминал, – объяснил Грэмп.
– Вы тут живете?
– Да, на этой самой улице. Последний здешний обитатель, можно сказать.
– Тогда вы, может быть, поможете мне.
– Постараюсь, – ответил Грэмп.
Молодой человек замялся:
– Понимаете… Дело в том… Ну, в общем, я совершаю, как бы это сказать, что-то вроде сентиментального паломничества…
– Понятно, – сказал Грэмп. – Я тоже.
– Моя фамилия Адамс, – продолжал незнакомец. – Мой дед жил где-то здесь. Может быть…
– Вот этот дом, – показал Грэмп.
Они постояли молча.
– Славный уголок был, – заговорил наконец Грэмп. – Вон то дерево ваш дедушка посадил сразу после того, как с войны приехал. Мы с ним всю войну вместе прошли и вместе вернулись. И погуляли же мы в тот день…
– Жаль, – произнес молодой Адамс. – Жаль…
Но Грэмп словно и не слышал его реплики:
– Так вы говорите, ваш дед! Я что-то потерял его из виду.
– Умер, – ответил молодой Адамс. – Уже много лет назад.
– Помнится, он влез в атомные дела, – сказал Грэмп.
– Совершенно верно, – с гордостью подтвердил Адамс. – Сразу подключился, как только началось промышленное применение. После Московского соглашения.
– Это когда они порешили, что воевать больше невозможно.
– Вот именно.
– В самом деле, – продолжал Грэмп, – как воевать, когда не во что целиться.
– Вы подразумеваете города? – сказал Адамс.
– Ну да. И ведь как все чудно вышло… Сколько ни пугали атомными бомбами – хоть бы что, все равно за город все держались. А стоило предложить им дешевую землю и семейные вертолеты – так и кинулись врассыпную,
Джон Дж. Вебстер решительно поднимался по широким ступеням ратуши, когда его догнал и остановил оборванец с ружьем под мышкой:
– Привет, мистер Вебстер.
Несколько секунд Вебстер озадаченно рассматривал ходячее огородное пугало, потом лицо его расплылось в улыбке:
– А, это ты, Леви. Ну, как дела?
Леви Льюис осклабился, обнажив щербатые зубы:
– Ничего, так себе. Сады все гуще, молодые кролики нагуливают вес.
– Ты случайно не причастен к этой заварухе с брошенными домами? – спросил Вебстер.
– Никак нет, ваша честь, – отчеканил Леви. – Мы, скваттеры, ни в чем дурном не замешаны. Мы все люди богобоязненные, законопослушные. А дома эти занимаем только потому, что нам ведь больше негде жить. И кому вред от того, что мы селимся там, где все равно никто не живет? Полиция знает, что мы не можем за себя постоять, вот и валит на нас все кражи и прочие безобразия. Делает из нас козлов отпущения.
– Ну, тогда ладно, – ответил Вебстер. – А то ведь начальник полиции хочет сжечь заброшенные дома.
– Пусть попробует, – сказал Леви. – Только как бы сам не обжегся. Развели огороды в банках, заставили нас фермы бросить, но уж дальше мы ни на шаг не отступим.
Сплюнув на ступеньку, он продолжал:
– Случайно у вас нет при себе какой-нибудь мелочи? У меня совсем патронов не осталось, а тут эти кролики…
Вебстер сунул два пальца в жилетный карман и выудил полдоллара.
Леви ухмыльнулся:
– Вы сама щедрость, мистер Вебстер. Доживем до осени, я вас белками завалю.
Скваттер козырнул на прощание и зашагал вниз по ступенькам; ствол ружья поблескивал на солнце. Вебстер повернулся и вошел в здание.
Заседание муниципального совета было в полном разгаре.
Начальник полиции Джим Максвелл стоял около стола, мэр Пол Картер говорил, обращаясь к нему:
– Тебе не кажется, Джим, что с твоей стороны несколько опрометчиво настаивать на таких мерах?
– Нет, не кажется, – ответил начальник полиции. – Из всех домов только два или три десятка заняты законными владельцами, точнее – первоначальными хозяевами, ведь на самом деле дома эти давно уже принадлежат муниципалитету. И никакого толку от них, одни только неприятности. Хоть бы ценность какую-то представляли, не как жилье – как утиль, но ведь и того нет. Строительный лес? Мы больше не употребляем дерево, пластики лучше. Камень? Его заменила сталь. Короче говоря, ничего такого, что можно было бы реализовать. А между тем они становятся пристанищем мелких преступников и нежелательных элементов. Да там теперь такие заросли образовались, лучшего укрытия для всевозможных правонарушителей и не придумаешь. Как что-нибудь натворил – прямым ходом туда, в заброшенные кварталы, там преступнику ничего не грозит: я могу хоть тысячу человек послать, все равно он от них ускользнет. Сносить – слишком дорого обойдется. И оставлять нельзя: они как бельмо на глазу. В общем, надо от них избавляться, и самый простой и дешевый способ – огонь. Все необходимые меры предосторожности будут приняты.