Шрифт:
– Пятая стррраж-жа! Пора вставать!
Голос Кримбля был скрипучим и всепроникающим, как песок в месяц Огненного Сакара. Проклятая птица. Вселю в тебя другую сущность, поприличнее. По крайней мере, голос у нее точно будет мелодичным. Сегодня же займусь. Эта мысль одолевала меня каждое утро, и каждое утро, всосав в себя чашку бодрящего алуя, я откладывал ее на когда-нибудь потом.
– Вставай! Вставай!
Настойчивость пернатого мерзавца не знала границ.
– Встаю, – обреченно согласился я и, не открывая глаз, сотворил себе чашку алуя.
Опрометчивый поступок. Покалеченная когда-то рука была неуклюжей, а сосуд горячим, в результате чего половина напитка оказалась у меня
На улице, несмотря на раннее утро, было жарко. Остатки прохлады еще прятались в камне домов и тени деревьев, уходящих вдоль переулка, но оранжевое светило поднималось все выше, обещая в скором времени раскалить все до состояния сковородки в очаге. Родной переулок вывернул на проспект с его величественными храмами и ажурными башнями. Далеко впереди виднелся хрустальный купол башни мыслесвязи. Солнце зажигало в его гранях золотые огни, и он сиял так, словно над Городом разожгли небольшой костер. Мой путь лежал через центральную площадь, круглую, как глаз бога Солнца. Сегодня на площади было что-то слишком много праздного народа. Необычно. Шестая стража – время трудов, заповеданное богами, а тут такое… Пестрые стайки горожан толпились, в основном, на ступенях ареайи. Эта пирамида в центре площади была посвящена богу, имя которого за сто тысяч лет существования Города уже забылось. Рядом, почти незаметная по сравнению с такой громадиной, притулилась стела. На стеле было выплавлено предсказание провидца Меланда Медоуста: «человек с мечом придет, играя музыку смерти. Город вознесется в языках пламени. Не останется ничего». Медоуст прославился тем, что редко предсказывал что-нибудь хорошее. Предки посчитали весьма назидательным запечатлеть его слова в камне. Что-то вроде – помни о тщете всего сущего и не возгордись. Сейчас это выглядело грустной насмешкой – наш народ, народ магов, когда-то могучий и многочисленный, стремительно вымирал. Вполне возможно, скоро мы сами станем назиданием для потомков, вроде той стелы, когда от былого великолепия останутся развалины, затянутые слоем земли.
«Дикари!», «говорят, сожгли ферму Лахма», «огромная орда!», «солдаты их не сдержат!»
Отдельные голоса поднимались в жарком воздухе, сливаясь в тревожный ропот.
Я остановился и прислушался. Потом вздохнул и пожал плечами – ну что ж, этого следовало ожидать. Черноволосые дикари чувствовали нашу слабость. Хотя, скорее всего, в этот раз тоже отобьемся.
– Драконы тебя заешь! Ты где?! – ментальный голос мгновенно выдул из головы лирические мысли.
– Сейчас буду! – клятвенно пообещал я и прибавил ходу.
Наверняка что-то случилось, иначе начальство не стало бы использовать ментальный призыв, чтобы подогнать нерадивого подчиненного. Я вздохнул и побежал.
В доме Ищущих царила утренняя суета. Из отдела в отдел свистели справки, показания и результаты осмотра места происшествия с помощью Истинного Зрения. Свитки для лучшей сохранности были засунуты в чехлы разных цветов, обозначавшие принадлежность к отделу, вид сведений и их срочность. Красный чехол с тремя фиолетовыми полосками едва не саданул меня по лбу. Я увернулся, чтобы столкнуться с идущим мне навстречу человеком. Человек потер пострадавшее место и вежливо поклонился:
– Приветствую тебя, Элишва.
Манеры Нинуса, как всегда, были безукоризненны.
– Извини, Нинус,
– Да понимаю я, – отмахнулся тот. – А куда ты так спешишь?
– Начальство вызвало. Срочно. Интересно, зачем?
– Вот и узнаешь, – улыбнулся Нинус. – Удачи тебе. Вечером в «Белой собаке», как обычно?
Я кивнул. Он снова поклонился и пошел дальше. Наверное, вежливость заразна – свитки притормаживали перед ним, осторожно облетали и лишь потом набирали скорость.
– Вот бы мне так уметь, – завистливо вздохнул я и поспешил дальше.
Нинус был моим другом. Вернее, не так, он позволял мне быть его другом, а я с восторгом пользовался этим разрешением. Умный, интересный, ироничный, он считался лучшим Дознавателем дома Ищущих, а его талант Истинного Зрения горел ярким пламенем. Я же был обычным середнячком, добивавшимся результатов трудом и усердием. Да и вращались мы в разных слоях. Нинус происходил из благородного рода, я же не знал имени своей матери. Мы, жители великого Города, все маги, но талант Истинного Зрения встречается крайне редко, именно поэтому мальчишке из дома Призрения дали очень хорошее образование, чтобы он мог служить на благо Города.
– Элишва!!
Рык Верховного Ищущего Юханны, казалось, сотряс дом от фундамента до статуй на крышах.
– Я здесь, Верховный, – осторожно просочившись через дверь кабинета, я поклонился и замер.
– Ты не торопился, – отметил Юханна.
Я промолчал, сдерживая рвущееся из груди дыхание.
– Впрочем, ладно. Есть задание.
Я слушал и не мог поверить своим ушам. Убили одного из шести Соправителей Города. Убили кроваво, но при этом никто ничего не заметил. Согласен, возмутительно, когда убивают твоих друзей. И обязательно полетят головы. Если мы, конечно, не найдем виновных. Но самое главное, старшим назначается младший Дознаватель Элишва. Тут я забыл, как дышать.
Юханна заметил мое состояние и соизволил улыбнуться:
– Ты хороший Дознаватель, с талантом. Но если я не буду давать тебе ответственных заданий, ты так и не вырастешь.
И тут же снова стал привычным Юханной:
– Смотри у меня, чтоб аккуратно все!
На задание я решил взять с собой лучших Нюхачей – близнецов Нода и Тода. Они могли унюхать ушедшего даже на третьем уровне астрала. А уж как они умеют уговорить духа пообщаться!
К вилле Шестого Соправителя Найгнина мы выдвинулись при полном параде: на запряженной цугом шестерке магически сотворенных лошадей, кои пыхали на прохожих дымом из ноздрей и косили огненными глазами. Нас сопровождали слуги на львах той же конструкции, изо всех сил дувшие в надраенные трубы и торопившие прохожих уйти с нашей дороги. Прохожие чихали от дыма и с руганью разбегались. В общем, было шумно, помпезно, а, главное, не так уж и быстро. Я б быстрее пешком дошел, но не полагалось.
На вилле нас встретили плач и стенания домочадцев и слуг покойного. Сам покойный лежал во внутреннем дворике среди фонтанов и зелени и, несмотря на живописное окружение из цветущих мандариновых деревцев, выглядел не очень. Да он по-другому и не мог выглядеть. С размозженной-то головой.
– Мда, – почесал я подбородок и приступил к работе.
Настроив Истинное Зрение, прошелся по комнатам. Комнат было много, так что времени поиск занял прилично. Впрочем, результата он не принес. Самой крупной добычей стала начинающаяся гниль в стволике мандаринового дерева и переставленный со своего давнего места горшок с розовыми филомеями. Мелкие вещи, которые часто переносили с места на место, я отследить не мог, но для этого и существовала техника устного опроса. Но сначала нужно было узнать, как дела у Тода и Нода. Вдруг дух покойного соизволил с ними поговорить?