Города под парусами. Рифы Времени
Шрифт:
– Это неправильно, – упрямо повторил доктор Янсен.
Однако, как и все остальные, он держал в руках оружие – вилы. Такие же, как у Зум-Зума. Ну, разве что малость поновее. С красной рукояткой.
Зум-Зум в очередной раз перегнулся через бортовое ограждение. И вздрогнул от неожиданности, встретившись взглядом с человеком, будто прилипшим к уходящей вниз каменной стене. Человек был затянут в черный, облегающий костюм, вроде тех, в которых тренируются танцовщики. Голову его закрывал такой же черный колпак с маской, в которой имелась только узкая прорезь
– Эй, тебя сюда звали? – крикнул Зум-Зум.
Человек ничего не ответил.
Он выдернул один из крюков, вскинул руку вверх и вогнал жало крюка в трещину у основания палубы.
– Ну, ладно, сам напросился.
Зум-Зум взял в руки вилы и не зубьями, а черенком ударил человека в лоб.
Голова человека в маске откинулась назад, будто шея у него была резиновая. Но он остался висеть на вбитых в стену крючьях и даже попытался выдернуть один из них, чтобы подняться выше.
Зум-Зум как следует прицелился и еще раз ударил чужака вилами в лоб.
Руки человека разжались, и тело его повисло на ременных петлях, в которые были продеты кисти.
– Вот же цепкий какой, – ворчливо процедил сквозь зубы Зум-Зум.
И ударил черенком вил, на этот раз по вбитому в трещину крюку.
Крюк вылетел из стены.
Второй крюк тоже не удержался и сорвался сам.
Черный человек молча полетел в бездну.
За ним, словно паутинка за пауком, тянулась привязанная к поясу тонкая белая веревка.
Зум-Зуму не стоило большого труда представить себя на месте быстро погружающегося в бездну человека. И он порадовался тому, что это был не он.
– Еще один лезет! – крикнул Тамо.
– И там тоже! – ткнул пальцем в другую сторону Шквар.
Протяженность бортов была слишком большой. Горожане, сколько бы их ни было, не могли контролировать весь периметр кормы. Понимая это, чужаки пытались пробиться в город небольшими группами, движущимися по разным направлениям.
Вниз, на головы чужаков, летели камни, горючие горшки и бутылки с коктейлем Геймана. Черные люди срывались, падали и исчезали в бездне. Даже горевшие факелами не издавали при этом ни звука. А оставшиеся на стене все так же упорно карабкались вверх.
Отряду Икоса Гренальдо удалось скинуть пятерых добравшихся до палубы чужаков. Но шестому все-таки удалось забраться на борт.
Не успев подняться на ноги, он скинул с запястий ременные петли с крючьями и одним коротким, точным до миллиметра движением метнул выхваченный из нагрудных ножен нож в бегущего на него с занесенной над головой мотыгой плотника Сиртакуса.
Когда нож вошел ему в сердце, Сиртакус не успел понять, что случилось. Он умер на бегу. Сделав по инерции еще три шага вперед, плотник упал лицом вниз и больше не двигался.
Второй нож, брошенный черным
Выиграв короткую передышку, чужак выдернул из-за пояса крюк с привязанной к нему веревкой с узлами, зацепил крюк за вертикальную стойку бортового ограждения и кинул веревку вниз. Топнув ногами, он скинул с черных замшевых полусапожек железные когти, с помощью которых карабкался по днищу города, и выхватил из-за пояса длинный, узкий меч с маленькой, круглой гардой. Перехватив рукоятку меча обеими руками, чужак принял боевую стойку. И – замер. Только взгляд его скользил из стороны в сторону, выискивая среди горожан того, кто первым посмеет к нему подступиться.
Он никому не позволил бы обрезать веревку, по которой уже лезли вверх другие одетые в черное чужаки. Если бы для этого пришлось отдать свою жизнь, он сделал бы это, не колеблясь. Как те, кто уже упал в бездну.
Зум-Зум и Тамо Ваар кинулись на чужака с вилами наперевес.
Мельник бежал, стиснув зубы, преисполненный решимости поддеть чужака на вилы, как сноп соломы. Зум-Зум что-то орал перекошенным в крике ртом, хотя ему самому казалось, что все происходит в мертвой, давящей тишине.
Чужак легко увернулся от вил мельника и, сделав изящный пируэт, перерубил мечом рукоять тех, что целил в него Зум-Зум. На пике куража Зум-Зум попытался все же достать чужака оставшимся у него в руках черенком. Но тот с такой силой ударил его ногой в грудь, что Зум-Зум отлетел к бортовому ограждению, ударился спиной о вертикальную стойку и упал, беспомощно хватая разинутым ртом воздух, не понимая, жив он или уже мертв.
– Ну-ка, все разом! – крикнул ветеринар Пронт.
И первый, размахивая дедовым палашом, побежал на врага.
Следом за ним, потрясая оружием, кинулись остальные.
Горожане набросились на чужака сразу со всех сторон. Но тот только взмахнул мечом – и волна нападающих откатилась назад. Оставив на земле одного убитого и двух раненых.
На стороне горожан был значительный численный перевес. Но это кажущееся преимущество моментально обращалось в ноль, натолкнувшись на холодный, расчетливый прагматизм профессионального убийцы, для которого не было ничего более естественного, чем лишать жизней других людей. Он делал это быстро и точно, без ненужной жестокости. Он получал удовольствие не от страданий убитого, а от осознания того, что он хорошо выполнил свою работу. Сражаться с ним на равных мог только другой такой же хладнокровный и безжалостный убийца.
Меж тем на борт города один за другим взбирались люди в черном. Они цепляли за бортовое ограждение крюки и кидали вниз веревки, поймав которые вверх лезли новые полчища чужаков.
Чужаки видели, что их пытаются остановить не обученные бойцы, а обычные горожане с топорами и вилами. Они знали, что на счет «раз» справятся с этим плохо вооруженным сбродом. А потому – не торопились.
Когда численность поднявшихся на борт чужаков перевалила за три дюжины, они двинулись вперед. Медленно и неумолимо. Как смерть подступает к изголовью больного.