Города
Шрифт:
В Шолле закипал гнев. Он направил ствол дробовика на скопление, но стрелять не стал. Он начал быстрее приближаться к ним, и они тоже ускорили отступление, причем издаваемый ими звук усилился.
Внезапно покачнувшись, Шолл буквально ринулся вниз, на сгрудившиеся там человеческие фигуры; дробовик болтался у него на плече. Он рванулся так стремительно, что успел ухватить за лацкан ближайшего вампира. Тварь завизжала, вырвалась и поспешно побежала вверх по лестнице. Инерция повлекла Шолла дальше, и ему пришлось постараться, чтобы удержаться на ногах. Он спотыкался, луч фонаря шарил по стенам,
Он взмахнул ружьем. Ствол стукнулся о стену.
Шолл беззвучно кричал, отчаянно ловя фигуры, которые рассыпались в стороны. Они уходили от него. Спотыкаясь, держась за перила, он продолжал спускаться. На дне он оказался неожиданно – на ровном полу он сбился с шага и упал на бетонную поверхность. Фонарь покатился куда-то, беспорядочно светя по сторонам.
Лежа на полу, Шолл вытянул шею. Темнота сгущалась вокруг него, распространялась вперед и назад по мере того, как катился фонарь. А Шолла окружали ряды вампиров, скрытых в тени. Шолл захрипел и поднялся на ноги, метнулся на тварей, бросился дальше в глубь туннеля, ориентируясь на табличку «К поездам».
Вампиры окружали его, держась вне пределов досягаемости, отступая в темноту вместе с ним, не прикасаясь к нему, увертываясь от его пальцев, когда он шатался.
Он держал свое ружье на манер дубины. Ему хотелось расстреливать их, превратить в кровавую груду костей, но он боялся, что они разбегутся. А ему нужно было добраться до одного из них, захватить одного. От смешанного со страхом гнева и разочарования он закричал.
Фонарь уже остался далеко позади. Остался маленьким пятном света в конце прохода. Шолл пробирался во мраке, и вампиры вокруг были неразличимы, как привидения. Он накинулся на них, и они ускользнули от его рук, по-прежнему сердито на него глядя.
Он чувствовал их мысли. Убирайся отсюда. Уходи из нашего дома. Оставь нас в покое.
Шолл топнул ногой, как мальчишка, и снова закричал. Они не приближались настолько, чтобы их можно было коснуться. Они просто стояли на границе освещенной зоны и выжидали, пока он двинется вперед. В ярости на них, уже изможденный, он ковылял все дальше. Опирался о стены и ощущал, как подступает отчаяние.
Что-то выделилось из окружавшей его безмолвной толпы. Шолл слышал, как оно приближается, проталкиваясь между неподвижных вампиров. Оно издало низкий звук. Шолл взглянул вверх, в темноту, не со страхом, который был бы обоснован, но с какой-то надеждой. Он всматривался в ничто, а звук бегущих ног приближался.
Лицо моментально сделалось видимым, словно вынырнуло из темной воды. Грязно-белое в темноте, иссеченное шрамами. Шолл не успел разглядеть его выражения, как получил сильный удар и отлетел назад.
Ошеломленный, он лежал в холодной грязи. Он знал, что необходимо подниматься. В голове колотилась мысль: одно из них коснулосьего. Да, оно сделало ему больно, но оно коснулосьего, оно не оставалось вне зоны досягаемости. Этого-то он и хотел, это ему и было нужно. Он был взволнован, но ему снова было страшно.
Противник окружал его, он слышал это. Он издал звук, похожий на мяуканье, повернулся, пытаясь подняться – и получил новый удар, который отбросил его к стене туннеля.
Адреналин пришел через новую боль, и он уже стоял, вскинув руки, готовый к схватке. В туннеле слышались шумы, звуки страха, приглушенные споры. Шолл слышал, как они толкаются. Тела протискивались среди друг друга. Что-то творилось среди вампиров. Тревога. В дальнем конце туннеля, в непроницаемой черноте послышался голос (отражение человеческого голоса, вынужденного, из-за состояния гортани, производить лишь единственный звук).
Отрывистый хриплый лай – не в адрес Шолла, а в адрес своих сородичей – помог нападавшему вырваться из толпы. Шоллу была видна в темноте только смутная тень. Он вскинул руки, чтобы встретить его, и когда холодное лицо приблизилось, он обнаружил, что готов. Шолл взмахнул дробовиком, держа его заложу на манер дубины. И ударил лицо сбоку.
Настроение поднялось. Притронуться, вступить в контакт.Он снова ударил ружьем в пол в том месте, куда должен был упасть его противник. Он ударил стволом с силой, удивившей его самого. Он не сознавал злости, а лишь целиком сосредоточился на своей задаче.
Вампир, прикоснувшийся к нему, завопил, когда импровизированная дубина Шолла встретилась с его ногой.
Удар по кости вышел громким. Раненая тварь схватила Шолла за лодыжку и потянула. Но Шолл снова был наготове и рухнул на лежащее ничком тело.
Они вцепились друг в друга, катаясь в пыли и грязи. Шолл захватил голову имаго, следя затем, чтобы пальцы не попали в рот врага, и дважды ударил череп твари о бетон. Враг бил Шолла кулаком в лицо, но не с максимальной силой имаго (или лишь столько силы осталось у него), так как удары следовали один за другим и всего лишь причиняли боль.
Шолл начал задыхаться: распластанный на полу вампир выпростал руки и схватил его за горло. Шолл уже не слышал своего дыхания. Он бил врага, но недостаточно сильно, и сознавал, что находится в опасности. Он слышал тихий щебет, похожий на щебет птиц, и не сомневался, что эти звуки родились в его голове.
В страхе перед гибелью он схватился за дробовик. Но потерял силы к тому времени, когда оружие оказалось у него в руках. Он опустил приклад на голову вампира, и хватка пальцев на его горле ослабла. Ружье отскочило от черепа на пол и выстрелило в глубь туннеля.
В слабой мгновенной вспышке Шолл увидел лица толпы. Они неясно вырисовывались над ним и его ошеломленным противником. Насколько он мог судить по этим лицам, несущим человеческие черты, не отмеченные печатью облегчения или сочувствия, они были потрясены. В тревоге и отчаянии. Рты их были открыты. Шолл осознал, что звук, напоминавший щебет птиц, не был плодом его воображения. Этот звук издавали они. Вибрируя и глядя вниз. Один или двое во время борьбы тянулись к нему, но повисшими, неуверенными руками со скрюченными пальцами, и потому он знал, что они не заставят себя прикоснуться к нему; они не были на это способны. А когда свет исчез, у него остались только образы.