Городок Нонстед
Шрифт:
Второй столбик пепла упал с сигареты на обивку кресла.
Натан моргнул. Он был ошеломлен. Рука утрачивала чувствительность. Но он сумел вывернуть пальцы, и вбить тлеющий конец сигареты в запястье Ника. Трагическая маска лопнула. Из ее разрывов лилась боль.
— Б…! — заорал Ник и отпустил руку писателя.
Дальше все понеслось со скоростью звука. Натан автоматически отстегнул ремень, оперся о край сидения и ударил головой в висок Ника. В этот удар писатель вложил всю силу, испуг и отчаяние. Удар оглушил его самого, но адреналин несся по венам, а чистый инстинкт
Натан потряс головой, переключил передачу и нажал на газ. Запищали колеса, джип рванулся в перед, как пришпоренный конь. В зеркало заднего вида он увидел, как Ник поднялся, и, пошатываясь, кинулся в погоню.
Натаном овладела ярость.
— Ты, ублюдок, — процедил он. Писатель резко затормозил, включил задний ход и нажал на газ. Джип понесся назад. Фигура Ника в зеркале росла, но после звука тупого удара исчезла.
Натан стиснул зубы и помчался сквозь дождь, чтобы быть подальше от места происшествия и поближе к дому.
Через полчаса он уже был в городе, все еще оглушенный и ошеломленный. Припарковался между деревьев, почти чиркнув боком машины по стволу. Вышел из джипа и на дрожащих ногах пошел к дому. На дверях что-то висело.
Прошло много времени, прежде, чем он понял, что это Кошмара. Прибитая гвоздями.
Редстар написала:
Привет. Слушайте, у меня есть определенная проблема. Мне кажется, что живу в каком-то космическом сне. Не знаю, где я или что делаю. Боюсь подойти к зеркалу. Я не знаю, что настоящее, что наигранное. Не знаю даже, существую ли еще, или остались после меня лишь обрывки мыслей. Помогите мне кто-нибудь. Прошу. Чувствую себя как в тумане, будто меня нет. Может, кто-то знает, что я делала, где вообще была?
Дейзи написала:
Привет, Редстар, дорогая девочка. Нет, ничего не слышали, но не переживай, все, наверное, придет в норму.
Львица написала:
Ничего не бойся. Осмотри руки, затем тело. Подойди к зеркалу. Ты в каком-то доме, так? В номере отеля? Если да, то прими душ, постой в нем подольше, закажи еду. Никуда не звони, никого не впускай, ничего не читай. Просто отдохни, попробуй прийти в себя. Прийти в себя побыстрее. Ты найдешься.
16
У него создалось впечатление, что не сомкнул глаз. Лежал на диване и всматривался в бушующий в камине огонь, надеясь, что он выжжет все воспоминания. Всматривался настолько пристально, что глаза начали слезиться. Пламя потухло, превратилось в жар, и тогда из углов салона выполз сон. Он одурманил Натана и увлек в темноту. Едва писатель закрыл глаза, вновь оказался на залитой дождем дороге.
Он ощущал сильное сжатие руки Ника. Слышал его слова. Видел силуэт, отражавшийся в зеркале заднего вида. Ощущал удар.
Он открыл глаза и услышал, как гулко бьется его сердце. Смотрел на жар, вытирая слезящиеся
Писатель проснулся и встал, только начало сереть. Выпил кофе, сделал себе бутерброд. Поискал лопату, снял тельце Кошмары и закопал ее за домом. Потом он блевал.
Дороги в Стуа англичанин не помнил. Затем, как сквозь туман, вспомнил, как ждал открытия суда, потом подписывал какие-документы. Затем несколько раз пересчитал наличные. Свет приобрел яркость, когда он увидел Скиннера. Пожали руки.
— Наверное, ты хотел бы услышать что-то другое, — сказал лесоруб, изучающее рассматривая приятеля. — Но выглядишь, будто тебя сожрали, пожевали и выплюнули.
— Так оно и есть. — Натан попробовал улыбнуться. — Поехали домой.
Заработал мотор. Из-за туч выглянуло солнце, над дорогой поднялся туман. Молчали.
— Может… — прохрипел Натан, — может, вчера я убил человека.
Скиннер широко раскрыл глаза.
— Возвращался из Моррисона, и подобрал автостопщика, — продолжил писатель. — Он начал бредить о каком-то происшествии. Мне показалось, что он жил в каком-то кошмаре, и посчитал меня виновником. Схватил меня за руку, начал угрожать. Выбросил его из машины. А затем сбил на заднем ходу. Не знаю, что на меня нашло.
— Ясный пень, — пробормотал Скиннер. — Мы влезли глубоко в дерьмо.
— Кто-то… Кто-то убил кошку, что жила в доме. И прибил гвоздями к дверям. Не знаю, огорчаться ли этому — кошка пыталась выгнать меня из дома. Наверное, схожу с ума.
— Проклятие Нонстеда.
Среди утреннего тумана появился дорожный знак. До заправки и магазина оставалось полмили.
— Заедем на заправку, — решительно сказал Скиннер. Натан послушно съехал с дороги, проехал мимо колонок и остановился возле магазина с баром быстрого обслуживания. Скиннер выскочил из машины, и вбежал в магазин. Вскоре вернулся с двумя красными канистрочками.
— У меня три важных известия, — сказал лесоруб, садясь в машину. — Во-первых, в “Голосе Нонстеда” и “Моррисон Дэйли” нет никаких упоминаний о сбитом пешеходе. Во-вторых, на задней стенке джипа нет следов от удара. В-третьих, у меня долг перед тобой. И сейчас начну его оплачивать. Уничтожу это чертово проклятие, но сделаю это по-своему.
— Что ты задумал? — тихо спросил Натан.
— Знаю, что в этом вопросе мы расходимся, — мрачно усмехнулся Скиннер. — Но я не успокоюсь, пока не буду убежден сам. Надо спалить “Отшельницу”. Еще раз. С этого и начнем.
Они нашли “Отшельницу” без труда.
Черная хижина вольготно раскинулась среди застывших деревьев. Натан, ошеломленный и расслабленный, выключил двигатель. Скиннер выскочил из машины, достал купленные небольшие канистры и поставил их на капот. Он постучал в окно.
— Выходи, — сказал он решительно. В глазах лесоруба светилось упрямство. — Мне нужен свидетель.
— Даже невменяемый? — пробормотал англичанин, выбираясь из машины.
— В Нонстеде других редко встретишь. — Скиннер мрачно усмехнулся. — У тебя есть зажигалка?