Городские легенды (авторский сборник)
Шрифт:
— Я... я не знаю, — сказала она. — Я шла домой, по дороге перешла через какой-то мост, и вдруг оказалась... здесь. Не знаю где. Я... послушайте. Я хочу домой. Я не хочу, чтобы все это было на самом деле.
— Это все очень даже на самом деле, — сказала Диана.
— Чудесно.
— Она хочет помочь несчастным, — вставил Джек, — но они бегут от нее.
Мойра метнула на него убийственный взгляд.
— Да помолчи же, — велела ему Диана, нахмурившись. Потом снова обратилась к Мойре: — Так почему же ты не идешь домой?
— Я... я не знаю, как.
Диана кивнула:
— А что тебе рассказал мой брат?
Ничего толкового, вертелось на языке у Мойры, но вместо этого она послушно пересказала весь разговор с Джеком.
— И ты отчаялась? — спросила Диана.
— Я...
Мойра заколебалась. Она думала о тех забывших надежду, впавших в уныние людях, мимо которых она проходила по дороге на крышу.
— Нет, наверное. То есть я не то чтобы счастлива или что-то в этом роде, но...
— У тебя есть надежда? На то, что твоя жизнь изменится к лучшему?
Лица, сменяя одно другое, быстро пронеслись у нее в мозгу. Призраки из прошлого, далекого и близкого. Мальчишки из школы. Эдди. Она услышала его голос.
Или ты мне даешь, или идешь пешком.
Ей хотелось нормальной жизни. Чтобы было, чему радоваться. Ей хотелось встретить человека, с которым можно построить нормальные отношения, которого можно спокойно любить, не опасаясь, что другие назовут ее шлюхой. Ей хотелось, чтобы этот человек появился в ее жизни уже завтра утром. И еще ей хотелось, чтобы у нее с ним было нечто большее, чем просто покувыркаться на сеновале.
Но в тот миг ей казалось, что всего этого никогда не будет.
— Не знаю, — сказала она наконец. — Я хочу верить. Я не собираюсь сдаваться, только...
И снова в ее памяти встали лица, только на этот раз они принадлежали заблудшим, которые населяли этот город. Отчаявшимся.
— Я знаю, что есть люди, которым приходится куда хуже, чем мне, — сказала она. — Я здорова, руки, ноги, голова на месте. И все же чего-то не хватает. Не знаю, как другие, — может, и у них то же самое, только они не подают виду, — но у меня такое чувство, как будто внутри меня дыра, которую я ничем не могу заполнить. И мне так одиноко...
— Вот видишь, — сказал тут Джек. — Она моя.
Мойра повернулась к нему:
— Это еще что такое?
Но ответила ей Диана:
— Он предъявляет права на твое несчастье, — сказала она.
Мойра перевела взгляд с одного на другого. Между ними явно что-то происходило, какая-то скрытая борьба, сути которой она не могла ухватить.
— О чем вы оба говорите? — спросила она снова.
— Этот город наш, — сказала Диана. — Мой и моего брата. Мы с ним две стороны одной монеты. У большинства людей монета падает моей стороной вверх, ведь вы от природы оптимисты. Но некоторым оптимизм изменяет. И когда монета поворачивается к ним другой стороной, то прощай надежда.
Внимание Мойры особенно привлекли слова «ведь вы от природы оптимисты», в устах Дианы они прозвучали
— Слушайте, а кто вы такие? — спросила она. — На «Джека и Диану» я больше не клюну — слишком похоже на ту песню Джона Мелленкампа. Кто вы такие на самом деле? И что это за место?
— Я ведь тебе уже говорил, — сказал Джек.
— Но ты дал ей только половину ответа, — добавила Диана. Она повернулась к Мойре. — Мы Отчаяние и Надежда, — сказала она. Коснулась рукой груди. — Ты нуждаешься в нас, и потому мы перестали быть аллегорией и обрели плоть и кровь. Это наш город.
Мойра покачала головой:
— С Отчаянием все понятно — это место просто смердит им. Но при чем тут Надежда?
— Надежда помогает сильным подняться над отчаянием, — сказала Диана. — Это она придает им сил. Не слепая вера и не точное знание, что кто-то придет и поможет, но понимание того, что своими силами они способны не только выжить, но добиться счастья. Именно надежда закаляет их волю и дает им силы продолжать борьбу, сколь бы ничтожными ни были их шансы.
— Не забудь сказать ей о том, как избыток на дежды превратит ее в ленивую корову, — сказал ее брат.
Диана вздохнула, но не стала делать вид, будто не слышала.
— Это правда, — сказала она. — Слишком много надежды тоже плохо. Запомни одно: ни отчаяние, ни надежда не властны сами по себе; они лишь дают силу, используя которую, ты победишь или падешь.
— Популярная психология, — пробормотала Мойра.
Диана улыбнулась:
— И все же в ней есть зерно истины, как в бабушкиных сказках, а иначе почему бы ей быть такой популярной?
— Так что я тогда здесь делаю? — спросила Мойра. — Я ведь еще не сдалась. Я еще борюсь.
Диана посмотрела на брата. Тот пожал плечами.
— Признаю свое поражение, — сказал он. — Она твоя.
Джек повернулся к Мойре, капризная, как у балованного ребенка, гримаса исказила его резкие черты, и они начали расплываться.
— Ты еще вернешься, — сказал он. Его голос был сух, как ветер в пустыне, он словно наполнял ее сердце мелким песком одиночества. — Надежда сладка, я первый охотно это признаю, но Отчаяние, раз коснувшись тебя, всегда будет иметь над тобой власть.
Жар разлился по телу Мойры. Ноги у нее подкосились, голова закружилась, в глазах потемнело, она почти не слышала, что ей говорят. В висках с тяжким гулом билась боль.
И все-таки Надежда сильнее.
Мойра не знала, услышала ли она эти слова на самом деле в тот миг, когда сладкое дыхание Надежды освободило ее сердце от песка, который намело туда Отчаяние, или они пришли изнутри ее самой, потому что она хотела, ей необходимо было в них верить. Но сухой голос Отчаяния утонул в них. Она больше не боролась с головокружением, а отдалась на его волю.