Городские легенды (авторский сборник)
Шрифт:
Выражение лица женщины изменилось, неуверенность уступила место страху. Она меня не узнавала. Она сделала шаг назад — еще миг, и она захлопнет у меня перед носом дверь и, может быть, вызовет полицию, но тут ко мне вернулся дар речи. Я помнил, что собирался сделать — спросить ее о бабушке, ко вместо этого у меня вырвалось ее имя: Сэм.
— Да? — ответила она. Ее взгляд стал чуть внимательнее. — Мы знакомы?
Господи, имя и то одно.
Сотни мыслей завертелись у меня в голове, сливаясь в спираль безумной надежды: это Сэм. Мы снова будем вместе. Потом за спиной у женщины показался ребенок. Это была девочка
Эта Сэм была не той женщиной, которую я знал. У нее были муж, дети, своя жизнь.
— Я... я знал вашу бабушку, — сказал я. — Мы с ней... мы были друзьями.
Собственные слова показались мне самому дикостью, почти безумием. Что общего может быть у ее бабушки, которая, если она вообще еще жива, в три раза старше меня, — с таким парнем, как я?
Женщина посмотрела на мой футляр со скрипкой:
— Вас зовут Джорди? Джорди Риделл?
От удивления я моргнул, потом медленно кивнул. В ответ женщина слабо улыбнулась мне, почти одними глазами.
— Бабушка говорила, что вы придете, — сказала она. — Она не знала когда, но говорила, что однажды вы появитесь. — Она шагнула от двери и, как наседка цыпленка, загнала дочку в дом. — Хотите войти?
— Я... э, конечно.
Она провела меня в гостиную, заставленную разномастной старинной мебелью, которая, собранная в. одной комнате, вообще-то не должна была производить никакого впечатления, но все же производила. Малышка забралась в моррисовское кресло и с любопытством рассматривала меня, пока я усаживался и пристраивал футляр со скрипкой у ног. Ее мать убрала выбившуюся прядку волос движением, настолько похожим на Сэм, что у меня еще сильнее перехватило дыхание.
— Чай или кофе? — спросила она.
Я покачал головой:
— Не хочу отнимать у вас время. Я... — Дар речи снова изменил мне.
— Вы не отнимаете, — сказала она. Села напротив меня на кушетку, ее глаза снова опечалились. — Бабушка умерла несколько лет тому назад — в конце семидесятых она перебралась в Новую Англию, там и умерла, во сне. Она очень полюбила те места, так что мы похоронили ее там, на маленьком кладбище над морем.
Она говорила, а я представлял себе его. Я почти слышал, как волны разбиваются внизу о берег, брызги пены дождем проливаются на камни.
— Мы были с ней очень близки, гораздо ближе, чем с матерью. — Она сокрушенно посмотрела на меня. — Знаете, как это бывает.
Похоже, ответа она не ждала, но я все-таки кивнул.
— Когда ее последняя воля была выполнена, большая часть ее личных вещей перешла ко мне. Я... — Она умолкла, потом встала. — Извините, я оставлю вас ненадолго.
Я снова кивнул. Когда она говорила о Сэм, вид у нее был грустный. Я надеялся, что воспоминания не заставят ее плакать.
Малышка и я молча глядели друг на друга, пока не вернулась ее мать. Девочка была серьезная, ее огромные глазищи, казалось, все подмечали; она сидела тихонько, не бегала и не кривлялась, как обычно делают дети, когда в доме появляется кто-то новый, перед кем можно повыпендриваться. По-моему, она была не застенчивая; скорее просто... в общем, серьезная.
Когда ее мать вошла в комнату, у нее в руках был пакет, завернутый
— Как-то раз бабушка рассказала мне историю, — начала она, — о своем первом и единственном возлюбленном. Это был странный рассказ, вроде истории с привидениями, о том, как однажды она жила в будущем, а потом любовь дедушки похитила ее оттуда и перенесла в его время. — Она улыбнулась, как будто хотела извиниться. — Тогда я подумала, что это просто сказка, потому что когда я была маленькая, к нам приходили люди, с которыми моя бабушка училась в школе, которые знали ее еще до того, как она повстречалась с дедушкой. Да и вообще ее рассказ уж слишком отдавал научной фантастикой.
Но это было на самом деле, ведь так?
Я только и мог, что кивнуть. Я не понимал, каким образом Сэм и все, с ней связанное, кроме моих воспоминаний, могло кануть в прошлое, или как, оказавшись там, она обрела целую новую жизнь, но я знал, что это правда.
Я принял прошлое, чего несколько лет подряд пыталась добиться от меня Джилли. Глядя на внучку Сэм, я видел, что и она тоже приняла его.
— Когда ее вещи переслали мне, — продолжала она, — я нашла среди них этот пакет. Он адресован вам.
На свертке я увидел свое имя, написанное знакомой рукой. Руки у меня дрожали, когда я потянулся за ним.
— Необязательно открывать его здесь, — сказала она.
Я был благодарен ей за это.
— Я... я лучше пойду, — сказал я и поднялся. — Спасибо, что нашли для меня время.
Провожая меня к двери, она снова печально улыбалась.
— Я рада, что мне довелось вас встретить, — сказала она, когда я уже вышел на крыльцо.
Я не был уверен, что могу ответить тем же. Она выглядела как Сэм, говорила как Сэм, и это ранило.
— Вряд ли мы когда-нибудь еще увидимся, — добавила она.
Никогда. Ей останутся муж, семья. Мне — мои призраки.
— Спасибо, — сказал я еще раз, повернулся и пошел к калитке, футляр со скрипкой в одной руке, бумажный сверток в другой.
Сверток я открыл не раньше, чем добрался до Садов Силена, местечка в парке Фитцгенри, которое всегда поднимало мне настроение; я решил, что в такой момент это будет нелишним. Внутри оказались книга и письмо. Книгу я узнал. Этот томик «Сна в летнюю ночь» Шекспира, издательство «Дж. М. Дент и сыновья», подарил Сэм я, когда она сказала, что очень любит эту историю.
Издание не отличалось от других ничем, кроме размера, — книжка была такой маленькой, что Сэм могла бы носить ее в сумочке, что она и делала. Слова, которые я написал ей тогда, были на месте, но сама книга выглядела куда более потрепанной, чем раньше. Мне ни к чему было ее открывать, знаменитые последние строчки из реплики Пэка я помнил наизусть:
Представьте, будто вы заснули
И перед вами сны мелькнули.
И вот, плохому представленью,
Как бы пустому сновиденью,
Вы окажите снисхожденье... [39]
39
У. Шекспир. «Сон в летнюю ночь». Пер. Т. Щепкиной-Куперник.