Городские легенды

Маори Рене

Когда пришла новая мебель, моя квартира оказалась полностью обставленной, но зеркало я все равно оставил. Оно, как мне казалось, выделяло мое жилище, придавало ему некую винтажность и благородство.

По вечерам я любил устраиваться рядом с зеркалом и наблюдать за таинственной игрой света в его темных глубинах. Тогда я не знал, насколько был близок к кошмару, который терпеливо ждал своего часа в багровых пространствах. Мне стоит поблагодарить бога, что я не предпринимал никаких экспериментов с зеркалом, потому что никто не пришел бы мне на помощь, окажись я в том ужасном месте.

Однако, обо всем по порядку. В колледже начались занятия, и нас с головой накрыли будни, состоявшие из обычной преподавательской работы. Студенты меня порадовали: несмотря на богатство их родителей, в своем большинстве они были достаточно послушными и хорошо воспитанными.

Спустя некоторое время я мог с гордостью сказать, что стал лучшим другом для большинства студентов в группе, которую курировал. Несмотря на обязанности, у преподавателей оставалось много свободного времени. Люди постарше занимались бытом, а мы, молодежь, предпочитали проводить свободные вечера в веселых гулянках. Так и прошло первое полугодие.

В тот памятный вечер я пригласил свою группу к себе домой. Мне было лень идти несколько минут до школы, лень одеваться, лень брать у вахтера ключи, лень подниматься по крутым, стилизованным под английские, винтовым лестницам в кабинет. Тем более в канун Нового Года. Так что я купил пару тортов, заварил побольше чая, запасся колой и пригласил группу домой, чтобы озвучить оценки за семестр, поздравить студентов с Новым Годом и рассказать о планах на следующее полугодие. Восемнадцатилетние юноши и девушки, оказавшись у меня дома, вели себя сдержанно и прилично, и я с радостью и гордостью отметил, что они выгодно стали отличаться от той неорганизованной толпы, которую в начале года вверило мне руководство колледжа. Покончив с официальной частью, мы неплохо провели время, смеясь и вспоминая уходящий год. Тем временем начали подтягиваться и другие гости, которых я позвал на праздник. Среди них был и ректор колледжа. Пригласив взрослых в кухню, я еще немного посидел с группой, а потом отпустил их, пожелав счастливых новогодних каникул. Многие из них вместе с родителями разъезжались по различным курортам. Двое попросили разрешения остаться, так как родители обещали забрать их прямо от меня. Их имена навечно запечатлелись в моей памяти, словно вытравленные кислотой: Артем Александров и Алина Тридина. Я легкомысленно проводил их в свой кабинет, и, включив компьютер, снабдил достаточным количеством бутербродов и колы. А сам отправился к собравшимся гостям, тем более что сам ректор, уже изрядно выпивший, собственноручно тащил меня за рукав нимало не смущаясь улыбающихся студентов. Последнее, что я видел – это как двое ребят с увлечением рассматривали зеркало, установленное слева от обширной книжной полки. Меня кольнуло нехорошее предчувствие, но я последовал за ректором, отбросив мимолетные подозрения. Тогда еще было не поздно предотвратить трагедию, но кровожадная судьба, наверное, никогда не насытится человеческими страданиями.

Мы с компанией учителей весело проводили время, шампанское лилось рекой, но праздник был очень недолгим. Примерно через час в дверь позвонили. Открыв родителям Артема и Алины, я вместе с ними (гостеприимный ректор с неотвратимостью цунами тут же позвал их к столу) зашел в кабинет, чтобы проведать ребят. Но комната была пуста, словно в ней никого и не было. Мы перерыли всю квартиру, обошли весь дом, но никого не нашли: вещи Артема и Алины остались там, где они их оставили, когда пришли ко мне. На звонки они тоже не отвечали. Мы вызвали милицию, и наряд оторванных от праздничного стола, злых милиционеров, в который раз осмотрел квартиру и дом. Поиски ничего не дали, и тогда квартиру, а потом и двор наводнили поднятые по тревоге сотрудники МЧС, кинологи с собаками, следователи. Тщательно обыскали округу, но никого не нашли. Более того, начавшийся снегопад засыпал все вокруг, а собаки отказывались брать след в кабинете, где последний раз видели Артема и Алину. Подозрения поначалу пали на меня, как на хозяина, но все мои гости, в том числе и протрезвевший и смертельно обеспокоенный ректор, единогласно свидетельствовали в мою пользу: из комнаты я никуда не выходил, и весь вечер был с ними.

Безрезультатные поиски завершились далеко за полночь, и проводив измученного следователя, мстительно порекомендовавшего мне не покидать город, я прошел в кабинет, чтобы выключить компьютер. Но вместо этого взял пару бутербродов, присел в мягкое кресло, размышляя о загадочном исчезновении своих учеников. Стрелки неспешно совершали оборот за оборотом, и я почувствовал, как усталость, накопившаяся за долгий и тяжелый день, мало-помалу берет свое. Веки закрывались, и сквозь дрему я вдруг отчетливо услышал голос.

– Помогите! Помогите! Пожалуйста! – голос был тонким, приглушенным, и как будто доносился

откуда-то издалека. Это не помешало мне услышать безмерный ужас и животный страх в каждом звуке этого знакомого голоса. Но я был прикован к креслу и мог лишь его слушать. Голос не унимался, продолжая молить и стенать. Мое тело словно было отлито из свинца, я сам себе напоминал памятник, сидящий на постаменте – таким холодным и непослушным стало тело. Наконец, после нескольких минут отчаянной борьбы с самим собой, я поборол слабость, и, пошатываясь и опираясь рукой о спинку кресла, поднялся на ноги. Лихорадочно оглядываясь, я пытался понять, откуда доносится голос, так отчаянно молящий о помощи. Я даже сделал несколько неуверенных шагов к двери, как страшная догадка неожиданно озарила мой полусонный мозг, изгнав из него всякую дрему. Зеркало, то самое старинное зеркало, в своих глубинах всегда причудливо окрашивающее мой кабинет в дьявольские багровые тона, перестало отражать что-либо! Обычно, когда я вставал с кресла, я всегда краем глаза мог видеть свое отражение, проходящее в багровых глубинах отраженного кабинета. Сейчас же красный туман исчез, и в отражении ясно просматривалась человеческая фигура, прижавшаяся к зеркалу изнутри. Словно это было и не зеркало вовсе, а простое оконное стекло. Так, во всяком случае, это выглядело. Я сразу узнал ее. Это была Алина, девушка, которая вместе со своим приятелем Артемом бесследно пропала из моего кабинета!

Я подошел ближе и понял, что она меня тоже видит. Ее лицо, мокрое от слез, озарилось радостным узнаванием, и она беззвучно ударила сжатыми кулаками по стеклу изнутри. Только теперь я заметил, что костяшки были сбиты в кровь, как будто она молотила по стеклу изо всех сил.

Подойдя вплотную, я положил ладонь на гладкую поверхность зеркала, все еще отказываясь поверить в реальность происходящего. Последние сомнения развеял еле слышимый голос Алины, который, казалось, равномерно исходил из всей зеркальной поверхности.

– Алексей Павлович! Пожалуйста, пожалуйста… Спасите!

Она продолжала беззвучно стучать по стеклу, а блестевшее от слез лицо кривилось в жалкой гримасе. Должно быть, она кричала изо всех сил, но ее голос был все равно еле слышен.

Я сказал, стараясь подбодрить ее:

– Ну, не переживай. Я обязательно вас вытащу! Как ты туда попала? Где Артем?

Девушка, до этого занимавшая все место перед зеркалом, вместо ответа чуть сдвинулась влево, открывая часть пространства, до той минуты остававшуюся для меня закрытой.

Момент, когда я впервые столкнулся с дьявольским, ужасным миром, таящимся внутри проклятого зеркала, я никогда не смогу забыть. Бывает, что среди ночи я просыпаюсь с диким криком, пугая соседей: мне кажется, что я там, в его багровых глубинах, и, как несчастный Артем, жертва его кошмарного хозяина.

Мне открылась картина, будто написанная кистью самого Босха – этюд в багровых тонах: комната, вся составленная из острых углов, распростертое тело посередине и отвратительная тварь, устроившая на нем кровавую трапезу.

Посередине комнаты, похожей на нутро ограненного рубина, лежало окровавленное тело второго моего гостя, Артема. Его грудь представляла собой одну сплошную глубокую рану с торчащими белыми ребрами и обнажившимися внутренностями. Но настоящий ужас я почувствовал, когда всмотрелся в омерзительное существо, оседлавшее тело подобно наезднику. Это был огромный, размером с крупную собаку, пурпурный паук, жирный и волосатый. Его челюсти беспрестанно двигались, а короткие передние лапы с черными когтями время от времени отрывали от трупа маленькие кусочки плоти, и отправляли в постоянно шевелящийся и жующий рот. Но страшнее всего были восемь алых глаз, расположенных на чудовищной голове, переходящей в омерзительное волосатое туловище паука. Одна пара смотрела на тело в лапах монстра, а остальные три неотрывно и пристально были направлены на Алину, сжавшуюся в комок под этим мертвящим взором. Это мне напомнило картину, которую я когда-то видел в зоопарке. В вольер с соколом случайно пробрались два воробья, и, увидев поблизости хищника, начали остервенело биться о сетку. Сокол мгновенно схватил одного воробья и убил его. После этого, придерживая добычу лапой, он неторопливо начал свою трапезу, не трогая второго, окончательно сошедшего с ума от страха. Бедная пичуга так сильно колотилась о сетку, что вольер ощутимо дрожал. Чириканье несчастной птахи разносилось по всему зоопарку. Время от времени сокол отрывался от еды и вперял взгляд неподвижных янтарных глаз в воробья, оставшегося в живых. Тогда последний замирал, словно кролик перед удавом.