Городской роман
Шрифт:
* * *
В начале декабря снег сменился дождем. Огромные тяжелые каплюшки с разгона спрыгивали с крыш и с чмоканьем и звоном разбивались о железяки балконных перил на мелкие брызги. Сказочная чистота дорожек сменилась непроходимой грязью. Мягкие белые пласты снега, похожие на воздушную сахарную вату, сползали с крыш некрасивыми рваными лохмотьями, оголяя темную поверхность грязных шиферных листов. В колеях, оставленных на земле машинами, стояли холодные лужи, а по вечерам было видно, как стекла домов искрятся разноцветными мокрыми точечками, в которых отражались отблески уличных фонарей.
С
Чтобы убежать от звенящей пустоты и одиночества, Светлана проверяла школьные тетради вдвое чаще положенного, стараясь спрятаться за неразборчивыми строчками в разлинованных в крупную полоску листов, но от подобной хитрости толку было мало. Как только на город падала темнота и за окнами разливалась огромная чернильница вечернего неба, тоска и обида поднимались в ее душе с новой силой. В моменты, когда цепкие коготки жалости и злости подбирались к самому горлу, Светлана брала телефонную трубку и набирала номер Александры.
Соседка по дому была не просто давнишней знакомой, еще со старой квартиры, она была, пожалуй, единственным Светиным другом, способным понять и разделить не только радость, но и потерю. Часто, смеясь, Александра говорила, что вдвоем со Светой они растят пятерых детей, двоих Нестеровых и троих Григорьевых, а значит, на пару уже почти два раза являются матерями-героинями. Маленькая, шустрая, с острым задранным носиком, черными, как смоль, глазами, она успевала все и везде. Иногда складывалось ощущение, что у нее в сутках не двенадцать часов, а все двадцать четыре, потому что переделать такую уйму дел, которую успевала Александра, было невозможно в принципе, даже если заниматься несколькими вещами одновременно и быть в нескольких местах сразу. Летая по магазинам и рынкам, она ухитрялась не только содержать в чистоте и порядке дом и четверых мужчин, живущих в нем, мужа и троих уже достаточно взрослых сыновей, но и при всем при этом она не забывала о себе, держа, как она выражалась, нос по ветру. Она могла найти выход из любого положения и разглядеть хорошее даже там, где его и не было.
Услышав в трубке голос Светы, Александра улыбнулась, и ее черные уголечки глаз радостно заблестели.
– Светочка, ты как всегда вовремя! – задорно произнесла она. Придерживая ухом трубку, Александра старалась справиться с рукавом широченной мужской рубашки, которую по случаю изъяла у кого-то из своих мужчин и, позабыв о ее принадлежности, решила оставить себе. – Я только что собиралась тебе позвонить. У меня в плите вкуснющие печенюшки, приходи, будем чаи гонять.
– Это на ночь глядя? – удивилась Светлана.
– Фигуру блюдешь? Так ты не бойся, я тебе много не дам, – подковырнула Александра.
– А я много и не съем.
– Тогда нечего на трубке висеть, заходи, а то у меня сейчас все сгорит, – решительно произнесла Григорьева, и на том конце провода связь оборвалась.
Подойдя к квартире подруги, Света обнаружила, что входная дверь не заперта.
– Заходи, кто хочешь, бери, чего хочешь, – с укором проговорила она. – А если кто чужой, тогда что?
– У нас, кроме старого телевизора, выносить
Во всей квартире было темно, только из дверей кухни виднелась узкая полоска света, видимо, от настенной лампочки.
– Экономите? – Светлана обвела взглядом темные углы квартиры и не спеша двинулась к кухонной двери.
– Да бог с тобой, – отмахнулась Александра, – какая там экономия! Я ж тебе говорю: у меня сегодня курорт, мои мужички поимели, наконец, совесть и дали матери выходной.
– А где же они все? – удивленно произнесла Светлана, поглядывая на настенные часы, показывающие почти десять.
– Старшенький «бомбит» на своем рыдване, так что еще часа три его не будет как минимум; Антошка компостирует мне мозги, что готовится к контрольной у Павлика.
– Это который на втором живет?
– Он самый, – снова засмеялась Александра. – Знаю я их контрольные! Сегодня в сумке опять новый диск притащил, значит, у экрана, паршивцы, висят, – буднично сообщила она.
– А чего ж ты их не разгонишь? – Брови Светланы поползли вверх.
– А что толку-то? – деловито ответила та, придерживая крышку духовки. – По-моему, готово. Ты думаешь, если я его домой загоню, он математикой побежит заниматься? Держи карман шире, как же! Кроме того что будет дуться и трепать нервы – ничего другого не выйдет. Пусть уж лучше наиграется, а через часок я его вызову.
– А Руслан с Кириллом? – На правах давней подруги Светлана по-хозяйски расставила на столе чашки, сахарницу, достала ложечки.
– Кирюха должен скоро прийти, они с друзьями на улице болтаются, а Русечка к даме сердца отправился, этот, я думаю, раньше завтрашнего утра не объявится. – Александра сняла передник и, убрав его на батарею, под кухонный подоконник, села напротив Светы.
– И ты его так свободно отпускаешь? – удивлению Светы не было предела.
– А что, есть альтернатива? – сверкнула глазами Александра. – Твой-то Вовчик где?
– У друга.
– Н-да? – с сомнением протянула Александра. – И как зовут этого друга?
– Федор. – Легкая алюминиевая ложечка сделала в воздухе выразительный полукруг.
– И каблуки у этого Федора двенадцать сантиметров, и красится он перышками, и целуется взасос. – Ложечка Александры часто застучала о края чашки.
– Это откуда такие сведения? – чуть не поперхнулась Светлана.
– Сорока на хвосте принесла.
– Я бы эту сороку собственными руками удавила, и кому охота сплетни распускать! – с неудовольствием выговорила Нестерова. – Володя еще маленький, чтобы о таких глупостях думать.
– Это ты так считаешь, – лоб Александры перерезала поперечная складка, – а я тебе говорю, что это не сплетни. Вчера мой средненький во-о-о-т в тот дом ходил. – Она указала пальцем куда-то в темноту окна.
– И что?
– И ничего. Видел он твоего Вовчика с какой- то лахудрой под лестницей.
– И что они там делали? – От неожиданного поворота событий в голове Светы все перемешалось.
– Конспекты читали, – многозначительно поджала губы Александра.