Городской роман

Дрёмова Ольга Валерьевна

Наклонившись, он подобрал с пола предмет, которым зашвырнула в него взбесившаяся фурия. Мягкий квадратный кожаный кошелек был абсолютно пуст, только в самом крайнем отделении, словно насмешка, поблескивали три рублевые монеты.

* * *

Еще в сентябре журнал «Фантазия» объявил о конкурсе штор, финал которого должен был состояться к Международному женскому дню. До конца декабря все желающие могли принять в нем участие, выслав фотографии своих изделий и номер телефона для обратной связи. И хотя строгая

приписка гласила, что в случае неудачи материалы, присланные на конкурс, назад не возвращаются, желающих поучаствовать нашлось достаточно.

Конечно, поразмыслив здраво, несложно было просчитать, что овчинка выделки скорее всего не стоила и вероятность звонка из журнала практически равнялась нулю, но заманчивая цифра с четырьмя кружочками после единички в случае победы была настолько соблазнительна, что удержаться было сложно. В самом деле, десять тысяч на дороге не валяются, а сделать фотографии своих работ особой сложности не представляет.

Вторая и третья премии были не так значительны, как первая, поэтому особой привлекательности не представляли, зато обещание организаторов поместить снимки двенадцати лучших работ в ближайших номерах столь престижного издания было очень даже интересным.

Увидеть собственное имя на страницах журнала занятно само по себе, но главная прелесть попадания в счастливую дюжину состояла даже не в этом. Опубликованные на страницах журнала фотографии могли заинтересовать как частных клиентов, так и определенные организации, а значит, у любого из двенадцати везунчиков автоматически появлялся шанс получить приличную работу.

Если учесть, что на конкурс была отправлена не одна тысяча работ, то двенадцать победителей – это капля в море, но под лежачий камень, как известно, вода не течет, поэтому ничего удивительного не было в том, что к середине декабря в редакции журнала накопилось столько писем, что пришлось бросить на этот сложный участок сразу несколько сотрудников. Снабдив их всеми необходимыми ценными указаниями и положившись на их вкус, редакция вздохнула свободнее, погрузившись в неизбежную рутину трудовых будней.

– Послушай, Дормидонт, у меня уже от этих тряпочек небо в алмазах, – пожаловался Виктор Голубев, перебирая очередную пачку писем и устало прищуриваясь.

– Это еще что, Витюнь, скоро эти занавесочки тебе во сне вместо привидений являться станут, – пообещал Дима Меркулов, и его веселые зеленые глаза озорно сверкнули.

– Ты не знаешь, почему именно нам с тобой оказали такую честь, когда в нашем краснознаменном коллективе столько особ женского пола? – Голубев повернул лицо к Меркулову.

– И чего ты плачешься? По сравнению с нашими коллегами можно сказать, что мы с тобой как у Христа за пазухой устроились. Конечно, жаль, что это конкурс штор, а не нижнего женского белья. А если бы свои модели белья претендентки рекламировали лично, а еще лучше…

– Ну ты маньяк! – засмеялся Голубев, и его круглые очки запрыгали на переносице.

Дмитрий отправил в ящик для ненужных бумаг очередной шедевр и, посмотрев на Виктора, неожиданно произнес:

– Слушай, я так думаю,

что мы видели достаточно, ничего нового все равно не изобретут. Как ты считаешь, может, послать все это подальше. – Он кивнул на оставшийся мешок с письмами. – Давай решим так: данные работы не прошли по конкурсу.

– Ты что, – нахмурился старательный Витя, – люди же ночей не спали, шили, а мы – в помойку?

– Знаешь, если мы все это станем разглядывать, то скоро сами по ночам спать перестанем. И потом, необязательно об этом звонить на каждом шагу.

– Ты думаешь? – сверкнул очками Виктор.

– По-моему, из нас двоих только я один и думаю.

– Ладно, как скажешь, – успокоился Виктор, решив, что в случае чего инициатива исходила не от него. – Вот, последнее письмо просматриваю, а все остальное можно сгружать, – с облегчением проговорил он, вытаскивая из мешка пухлый конверт.

– Знаешь, Вить, – философски заметит Дмитрий, – все-таки вся наша жизнь – лотерея, как ты считаешь?

– Почему ты так говоришь?

– Вот, например, ты.

– А что я? – замер Виктор.

– Ты достал из мешка письмо, заявив, что оно – последнее, принимающее участие в конкурсе.

– И что? – Голубев покрутил конверт и начал отрывать от края тонкую полоску.

– Сейчас все остальные письма отправятся на свалку, а этой претендентке просто повезло. Даже если она ничего не выиграет, то, по крайней мере, ее работа хоть поучаствует в конкурсе. А ведь могло сложиться так, что ты вытянул бы другое письмо.

– Могло, – согласно кивнул Голубев, надув щеки от осознания собственной значимости.

– Ты щеки-то сдуй, Витюнь, а то, неровен час, взлетишь, – посоветовал Меркулов, искоса взглянув на коллегу.

Обычно Виктор не спускал таких выпадов, стараясь пресечь поползновения посмеяться над ним, но неожиданно для Дмитрия Виктор ничего не ответил, а только внимательнее наклонился над снимками из последнего письма.

– Ты не заболел? – сердобольно поинтересовался Дмитрий.

– Ты знаешь, все, что ты здесь болтал, относительно судьбы, пожалуй, правда, – подвел итог Витя.

– Долго же ты переваривал, – удивленно проговорил Меркулов. – Я тебе уже совсем о другом…

– А я все об этом же, – поднял голову тот. – Знаешь, мне кажется, я нашел победителя. Не знаю, как тебе, но мне бы хотелось, чтобы такая прелесть была у меня дома. Оцени, Дормидонт!

Он оторвался от снимка и протянул его через стол Дмитрию.

– Ты говоришь так, словно девушка прислала не фотографию штор, а по ошибке вложила в конверт собственный снимок, – промурлыкал он, но карточку взял.

– Ого! – присвистнул он. – Красота-то какая! Великая вещь – случай.

– Вот если бы не я, ты бы этот конверт вместе с другими на помойку отправил, – гордо заявил Голубев.

– Да-а-а, – протянул Дмитрий, – могла произойти накладочка. И откуда такой талант? – Он посмотрел на обратный адрес. – Москва. Нестерова Светлана Николаевна. А вот и телефончик. Ну что ж, Светлана Николаевна, давайте познакомимся поближе.

* * *