Городской тариф

Маринина Александра

Ионов знал. За одну слезинку жены Дима Шепель мог не только убить любого, но и смести с лица земли полпланеты. Он ее обожал. И это еще мягко сказано. Евгений Леонардович никогда не понимал такой любви и не верил в нее, особенно учитывая особенности Димкиной жены. По мнению Ионова, она была абсолютно бессовестным существом, нагло спекулирующим на беззаветной и всепрощающей любви мужа, она использовала его, как пыталась использовать всех окружающих, в том числе и Мишу Ланского. Миша казался ей более перспективным, потому что «вращался в кругах» и «имел доступ», а его любовь к сибаритству и роскоши сулила Кире немало всевозможных удовольствий. Она не учла только одного: Мишины бессовестность и фантастический эгоизм намного превосходили ее собственные душевные качества. Ионов ни минуты не сомневался, что не Кира ушла от Ланского на седьмом месяце беременности, а он сам ее выгнал. И ведь хватило же у нее нахальства заявиться

с таким багажом к преданному Диме! Кира беззастенчиво помыкала мужем, предварительно создав у него безоговорочную убежденность в том, что он дышать без нее не может и не проживет и нескольких часов, если она его покинет. И бедолага Шепель верил.

И еще одно заботило Евгения Леонардовича: он был уверен, что дети наследуют характерологические особенности родителей даже в том случае, когда их воспитывают другие люди. Он видел тому множество примеров, когда изучал особенности личности преступников. Но даже если Вадик и не унаследовал от отца способность к предательству, личностных особенностей матери было более чем достаточно, чтобы усомниться в его пригодности к работе над Программой. Но разве можно говорить об этом с Шепелем? Он столько души вложил в мальчишку, так усердно занимался его воспитанием…

Можно было бы пойти навстречу, конечно, но не хочется создавать прецедент, ведь до сих пор ни один сотрудник Фонда не «устраивал» сюда своего родственника. А стоит только начать - и уже не остановишь. Впрочем, все в руках Ионова, ведь без его заключения никого на научную работу не примут. Сделать поблажку для Димки с учетом его сложной лично-семейной ситуации, а в дальнейшем - ни-ни, ни единого отступления от правил.

–  Ну хорошо, - сдался он.
– Ты говорил, у нас с Нового года открываются две новые вакансии? Давай на одну возьмем твоего парня, а вторую придержим, пока идет проверка Каменской. Договорились?

–  Спасибо, Евгений Леонардович.

Ионову показалось, что в глазах Шепеля появились слезы, и он снисходительно улыбнулся.

–  Скажи Вадику, пусть напишет реферат по проблеме…

Ионов задумался над тем, какую бы тему реферата предложить Димкиному сыну.

–  Евгений Леонардович, - вывел его из задумчивости голос Шепеля, - есть еще одна проблема. Я не могу от вас скрывать, это было бы нечестно.

–  Что еще?
– нахмурился Ионов.

–  Нам урезали обещанное дополнительное финансирование, это стало известно вчера вечером. Мы сможем ввести только одну дополнительную должность.

–  Как - одну?! Только одну?

–  Только одну.

–  Тогда и говорить не о чем, - решительно отрезал Ионов.
– Это должность для Каменской. А вот если она не подойдет, тогда подумаем о Вадиме, но не раньше.

–  А если подойдет?

–  Тогда ее назначат. Я не понимаю, что тут можно обсуждать.

–  Евгений Леонардович, если вы не согласитесь назначить Вадика, Кира от меня уйдет. Она вчера так и сказала, и я точно знаю, что это не пустые слова. Она уйдет. И как мне тогда жить?

–  А если Программа пойдет прахом, как жить мне? Ты об этом подумал? И тебе, кстати, тоже. Мы столько сил вложили в нее, столько лет, столько души, и все для чего? Для того чтобы выбросить на помойку ради твоей жены? Дима, я очень хорошо отношусь к Кире, - тут Ионов слегка покривил душой, - но, согласись, это ценности все-таки неравновесные.

–  Господи, да о чем вы говорите?!
– в голосе Шепеля зазвучало не то отчаяние, не то злость.
– Неужели вы не понимаете, что наша Программа никому не нужна, а Фонд давно уже превратился в место, где можно удобно пристроиться? Рефераты, по которым вы оцениваете научный потенциал кандидата на работу, пишутся другими людьми за деньги. Вы этого не знали?

–  Это неправда, - твердо ответил Ионов.
– Но даже если это и так, - непринципиально. Я ведь не только читаю реферат, я еще и подолгу беседую с человеком, и мне сразу бывает понятно, сам он это писал или нет, и вообще понимает ли он, что там написано. В конце концов, реферат мог быть написан кем-то другим, но если кандидат может развивать мысли, заложенные в работе, и может по ходу разговора что-то придумывать экспромтом, выдавать оригинальные идеи - этого более чем достаточно. Умение писать научные труды - не главное для работы в Фонде, мы здесь не кандидатов наук готовим, и у нас не редакция газеты, здесь нужны думающие люди с гибким мышлением, а не с легким слогом и острым пером. И то, что Программа никому не нужна, - тоже ложь. Она нужна, иначе мы не получали бы финансирования. Нас бы уже давно закрыли.

–  Да как же вы не видите, что нас содержат не ради реализации Программы?!

–  А ради чего же тогда?

–  Да нами просто пользуются! Это же очевидно! У нас регулярно забирают аналитические обзоры, чтобы точно понимать, что происходит в стране, и использовать это понимание в собственных интересах, которые

ничего общего с идеей оздоровления общества не имеют. Руководство страны просто хочет держать руку на пульсе, чтобы принимать нужные для себя управленческие решения, которые позволят поддерживать относительную стабильность. Никто не собирается оздоравливать наше несчастное общество, всех все устраивает, потому что та ситуация, которая сложилась сегодня, позволяет им воровать и оставаться безнаказанными. И они ни за что не захотят эту ситуацию менять. Мы стали жертвой нашей же собственной ошибки.

–  Ты о чем?

–  Когда наркодилеры начали осваивать внутренний рынок, мы ввели эту исходную в наши расчеты, и помните, что у нас получилось?

–  Что момент реализации Программы настанет в середине девяностых годов.

–  А сегодня уже середина десятых годов, мы в следующий век переползли, а момента все нет и нет. Потому что мы не могли предполагать тогда, что родится новая экономика и на легальную поверхность выйдут огромные деньги, причем наличные. Мы не смогли тогда, двадцать лет назад, предусмотреть размах коррупции в правоохранительных органах. Да, мы все просчитали, мы предвидели эту самую коррупцию и радовались, потому что были уверены, что она окончательно разъест, как ржавчина, и расшатает всю систему борьбы с преступностью, система прогниет до основания, и окончательно разрушить ее можно будет одним лишь легким толчком. А что получилось на самом деле? Миша Ланской спутал нам все карты, когда пошел продавать наши разработки. Им нужен был внутренний рынок наркобизнеса на территории страны, и они с Мишиной подачи начали раздувать межнациональные конфликты. Карабах, Таджикистан и так далее. В тех точках, где началась гражданская война, появились беженцы, а куда им деваться? Это ведь был еще не девяносто второй год, когда открыли границы и можно было уходить в Европу или еще дальше, и эти несчастные стали мигрировать на территорию России, Украины, Белоруссии. Мигрировали и несли с собой веками выработанную субкультуру внутренней жизни, основанной, во-первых, на клановости, во-вторых, на бакшише, и в-третьих - на наркоторговле, которой они давным-давно занимались. Что и требовалось Ланскому и тем, кому он продался. Эта субкультура пришла к нам, и мало того, что дала толчок наркотизации, так еще и подпитала коррупцию в таких масштабах, которые мы не сумели вовремя предусмотреть. И что в итоге мы имеем на сегодняшний день? Мы имеем силовое предпринимательство. Наши милиционеры, следователи, прокуроры и судьи уже не взятки берут, а превратили свои должности в доходные места и наладили производство дорогостоящих услуг. Производство! Как завод или фабрика. А если завод рентабелен, вы его никакими способами не уничтожите, вам просто не позволят это сделать те, кто там, - Шепель ткнул пальцем в потолок, - сидит и получает дивиденды. Вот, полюбуйтесь!

С этими словами он выхватил из папки несколько скрепленных страниц.

–  Сегодня пришли из регионов новые тарифы. Цены растут соразмерно инфляции. Посмотрите на графики, - Шепель протянул листки Ионову, однако Евгений Леонардович их не взял, продолжая сидеть со скрещенными на груди руками.
– Не будете смотреть? Ну так я вам сам скажу. За последние три года цены выросли примерно на тридцать-сорок процентов. Где было двести долларов - стало двести пятьдесят, а то и триста, где было пять тысяч - стало семь-восемь. Сегодня администратор рынка ежемесячно платит начальнику ОВД полторы тысячи долларов, а три года назад была тысяча. Судья раньше начинал разговор, когда приносили пятьдесят тысяч, а сегодня уже с суммой меньше семидесяти и не подходи. А фирмы, использующие в работе труд нелегалов? С них начальники ОВД получали от пятисот до тысячи в месяц, а теперь числа с двумя нулями вообще не фигурируют, от тысячи - и выше. Производство процветает, приносит стабильный и высокий доход, и вместо того, чтобы гнить и разваливаться, система крепнет и обрастает коррупционными связями на всех уровнях. Кто ж нам с вами позволит тронуть ее хоть пальцем? Откройте глаза, Евгений Леонардович. Даже те руководители в высших эшелонах, которые в дележке не участвуют, но точно знают, кто, за что и сколько берет, не станут прижимать их в угол, потому что с тем, кто берет, легче договориться. И когда будет нужно, они обратятся к этим «берущим» и скажут, что и как нужно сделать. Кого посадить, кого выпустить, чью фирму разгромить и чью, наоборот, опекать, чтобы волосок не упал. Эти руководители взяток не берут, они чистенькие, но они впрямую заинтересованы в том, чтобы все вокруг брали и давали, потому что ими можно управлять и можно таким способом патронировать крупный бизнес, в котором они сами уже лично заинтересованы, или укреплять собственную власть. А мы с вами только сидим, вводим в факторный анализ новые параметры и каждый раз получаем все более отдаленный момент реализации Программы. Теперь вы понимаете, что этот момент реализации не настанет никогда?