Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
Шрифт:
– Фи, какая вы такая... - блудливо пролепетал Костя и положил свободную руку на ее колено.
– Какая такая? - тихо произнесла девушка, подымая на опытного, красивого Костю большие, ясные, синие глаза.
– А такая, - суетливо сказал Костя, и вдруг взгляд его упал на восьмую страницу иллюстрированного журнала. Там во весь лист была напечатана фотография девушки, а под ней Костя прочел надпись: "Нина Подлесная, взявшая первенство на последних всесоюзных состязаниях по боксу".
Костя
– Какая же я такая? - еще тише повторила девушка. - Ну? Ну именно?
– Именно - очень тренированная. А я вас, товарищ Подлесная, сразу признал. Только, значит, виду не показал. А то бы разве я... хи-хи... подсел?..
– Да что вы говорите?
– Определенный факт. Вот номер - я чуть не помер. Ну, пока.
– Куда же вы? Постойте. Не уходите. Сядьте поближе.
– Гы-гы!..
– Какой вы странный! Сядьте же. Ну дайте мне руку. Вы мне начинаете нравиться.
– Гы-гы!..
– Я извиняюсь, вы не знаете, который час?
– Гы!
– Может быть, вы глухонемой?
Костя Поступаев молчал.
– Ага! Я извиняюсь: он глухонемой! - печально сказала Ниночка Подлесная в пространство и закинула руку на спинку скамьи, вдоль Костиных плеч.
Костя страдальчески съежился, зажмурил глаза и вдавил голову в плечи.
– Почему вы сидите в таком одиночестве? Нет, кроме шуток, - как вас зовут? Гм... Разрешите в вашем присутствии есть грушу? Молчание - знак согласия, не так ли? Мы где-то с вами встречались... Что? Вы, кажется, молчите? Нет, кроме шуток, почему вы такой грустный? Давайте я вас расшевелю...
– Ой! Только, ради бога, не надо меня расшевеливать. Тетенька, я больше не буду... Никогда. Клянусь ва...
С этими словами опытный Костя сорвался с места и ударился в бегство.
– Постойте! Я хочу вам что-то сказать! Погодите! - слабо крикнула ему вслед девушка.
Но Костя был уже далеко.
Девушка тяжело упала головой на спинку скамьи и зарыдала.
– И так... вот... всегда, - бормотала она сквозь слезы, стуча кулачком по скамье, - всегда! всегда! всегда! Ох, за что я такая несчастная!..
И холодное осеннее солнце видело в тот день, как девушка рвала на мелкие кусочки последний номер недочитанного иллюстрированного журнала и сладострастно запихивала его в урну, где еще дымился окурок, брошенный красивым Костей.
1927
"НАШИ ЗА ГРАНИЦЕЙ"
Душевное состояние обывателя, впервые отправляющегося за границу, обычно трудно поддается описанию.
Он мало ест, мало спит, надоедает знакомым телефонными звонками.
– Алло! Это вы, Николай Николаевич?.. Здравствуйте. Это я... Что? Вы уже легли спать?.. Неужели четверть третьего? А я, знаете, думал, что часов
С утра он нанимает такси и начинает лихорадочно ездить по городу с таким видом, точно у него в квартире лопнула водопроводная сеть. Первым долгом он кидается в Административный отдел Московского Совета - АОМС, где ему на сегодня обещан ответ.
Сжимая в потном кулаке квитанцию, спотыкаясь, бежит он к воротам. Ворота закрыты. За великолепной оградой виден пустой обширный аомсовский двор, цветники, клумбы, деревья...
На тумбочке у ворот сидит милиционер и читает "Рабочую газету".
– Я извиняюсь... товарищ, - начинает наш герой неправдоподобно взвинченным голосом и сует в усы милиционера повестку. - В чем дело? Тут ясно сказано - сегодня, а между прочим, ворота заперты. Это что же такое? Издевательство над гражданами? А может быть, у меня в Берлине тетя умирает? Безобразие!
Милиционер равнодушно зевает, складывает "Рабочую газету" и вынимает из кармана большие серебряные часы.
– Еще рано, гражданин. Всего половина восьмого. А прием начинается в девять. Погодите малость.
– Я извиняюсь, - бормочет проситель. - Неужели половина восьмого? А я был уверен, что четверть десятого...
Он некоторое время трет себе виски и топчется возле милиционера. Наконец, потоптавшись, с легкой надеждой в голосе спрашивает:
– Может, в очередь надо записаться?
– Чего там в очередь, - лениво усмехаясь, говорит милиционер. - Всего четыре человека вместе с вами. Вон они дожидаются. У них и спросите...
Наш путешественник выпускает слабый вопль тревоги и спешно кидается к трем одиноким фигурам, сидящим на парапете решетки и меланхолично болтающим ногами.
– Граждане!.. Я извиняюсь... Кто последний?.. Здравствуйте. Еду, понимаете, в Западную Европу... Так вот, пожалуйста, я четвертый... Запомните... Сплошное безобразие: всюду очереди и очереди... В Западной Европе этого, наверное, нет... Итак, имейте в виду - я четвертый. Пока!
После этого он плюхается на горячее сиденье такси и громко кричит, чтобы его как можно скорее везли в немецкое посольство, оттуда в итальянское, потом во французское, польское, австрийское...
Пролетая ураганом по улицам, он то и дело высовывается из машины и, размахивая шляпой, кричит встречным знакомым: