Горы и оружие
Шрифт:
— Где она? — повторил Мак-Грегор.
— Не надо паники, — сказал Дубае. — Прошу к моей машине. Я угощу вас коньяком. У вас совершенно больной вид.
Мак-Грегор знал и сам, что он грязен, небрит, изнурен, опален, запачкан ружейной смазкой. И болен.
— Лучше будет, если вы скажете, где моя жена, — произнес он, приготовляясь к столкновению, хоть и не зная еще, какую форму оно примет.
— Разумеется. Но я надеюсь, вы не слишком прислушивались ко всему, что Затко мог наговорить вам
В былые годы, знал Мак-Грегор, Затко всадил бы в Дубаса пулю за такие слова, но Затко нынешний, в ковровых шлепанцах, ограничился тем, что обругал его «форфар бармиш» — это звучит по-курдски в достаточной мере принижающе и оскорбительно.
Дубае посмеялся своими темными, пристальными, безбоязненными глазами, не сводя их с Мак-Грегора.
— Вы в самом деле думаете, что я силой увез мадам? — спросил он деланно удивленным тоном.
— Силой или нет, но поступок это глупый и опасный, — ответил Мак-Грегор.
— Но ведь я спас вашу жену от гнусных лап солдатни. Персы были всего уже в нескольких милях от Синджана…
— Где она? — перебил его Затко.
— Она в безопасности, у моего отца.
— А где отец?
— Что, ушла душа в пятки! — торжествующе сказал Дубас.
Взяв из джипа винтовку, Мак-Грегор сказал Затко:
— Я спущусь к той машине. Если Кэти там, я вернусь с ней вместе. Если же ее там нет, то мы захватим этого парня с собой.
— Я провожу вас, — сказал Дубас.
— Нет, остановил его Затко. — Ты стой, где стоишь.
Мак-Грегор спустился к лимузину. Грязь залепила его окна, остался только небольшой чистый участок ветрового стекла. Сзади до Мак-Грегора доносились спорящие голоса Затко и Дубаса. Остановившись в нескольких шагах от лимузина, он позвал:
— Кэти, ты здесь?
В машине послышался говор, открылась задняя дверца, вышел какой-то курд. А за ним — удивленная Кэти.
— Откуда ты тут? — воскликнула она. — И зачем тебе это? — указала она на винтовку.
— С тобой все в порядке?
— Конечно. А что?
На Кэти — чистой, причесанной — была нарядная дубленая куртка с шитьем, такая же, как на Дубасе.
— Почему же ты сидишь и не показываешься?
— Я ведь не знала, что это ты там. Окошко все забрызгано.
Неизвестно отчего, Мак-Грегора сердила теперь Кэти, сердило ее присутствие здесь.
— Этот мальчик, Дубас, сказал, что мне опасно выходить из машины. А что случилось?
— Идем в нашу машину и побыстрей, — сказал Мак-Грегор.
— А в чем дело?
— Потом скажу. Быстрей!
— Сейчас, я только перчатки свои возьму.
— Пусть остаются там, — сказал он, беря ее
— У тебя ужасный вид, — сказала Кэти Мак-Грегору.
— И настроение под стать виду, — жестко ответил он, — так что не прекословь мне теперь.
— С тобой что-то, верно, случилось?
— Нет.
Но Кэти чувствовала, что он чем-то внутренне ранен, что за этими тревожно-странными действиями кроется еще что-то, непонятное ей.
— Не горячись, — сказала она мягко, видя признаки нечастой у Мак-Грегора взбешенности, и винтовку, и автомат, который Затко уставил Дубасу под ребра.
— Ты молчи сейчас, — проговорил Мак-Грегор. — Ни слова!
— Что это? Аллах! Что тут такое? — взревел вне себя ильхан при виде автомата, наведенного сыну в живот.
— Тут сын твой, старик, — сказал Затко.
— Замолчи, Затко, — резко сказал Дубас. — Незачем обращать это во всегдашнюю курдскую кровавую свалку. Не гневи отца.
— Аллах! Аллах!.. — Ильхан обернулся, крикнул: — Хассан! — Еще двое вышли из лимузина, тоже с винтовками, и направились к джипу. Теперь вокруг стояло уже шестеро вооруженных людей ильхана.
Кэти села в джип.
— Пропусти нас, ильхан, — сказал Мак-Грегор.
— А кто тебя держит? — язвительно сказал ильхан. — Чего боишься? Курдов боишься, да? — Это прозвучало как вызов. — Давай езжай, если ты такой храбрый…
На карте стояли гордость и престиж. Обоюдный тупик — и крайне рискованно было сдвинуться с места. Но вот Дубас спокойно сказал Мак-Грегору по-французски:
— Садитесь в джип и поезжайте. Успокойся, отец, — сказал он ильхану, велевшему уже было своим курдам отойти, рассредоточиться (что дало бы им преимущество). — Инцидент исчерпан. Ничего больше из этого сейчас не выжать.
— А что, собственно, вы рассчитывали из этого выжать? — спросил Мак-Грегор, садясь на заднее сиденье джипа. — Деньги?
Дубас пропустил оскорбление мимо ушей.
— Мы пожалели, спасли вашу жену, — сказал он надменно.
— Обманом увезли женщину…
— Это неуместные слова, — холодно возразил Дубас. — Заверяю вас, что жене вашей не грозило от нас ни малейшей опасности. — Он повернулся к Кэти: — Надеюсь, вы подтвердите, мадам Кэти, что мы обращались с вами благородно и учтиво?
— Да, это правда.
— Наши горы, — с холодной юной усмешкой продолжал по-французски Дубас, обняв жестом пустынные холмы, — побуждают нас вести себя, быть может, по-иному, не по-вашему. Так что прошу за них прощения, — сказал он с насмешливым полупоклоном. — Но я вскоре сам поеду в Европу и там, возможно, представлю вам объяснения и заглажу обиды.