Горячая любовь снеговика

Донцова Дарья

Я отлично знаю, как нужно поступать, и очень люблю раздавать ценные советы. В теории я хладнокровна, умна и умею управлять своими нервами. На практике же часто получается иначе.

Осторожно юркнув в холл, я увидела, что в гостиной горит свет, услышала доносящиеся оттуда громкие женские голоса и возмутилась до глубины души. Нет, нынче люди окончательно потеряли стыд! Раньше домушники действовали молча, пользовались маломощным фонариком, опасаясь привлечь к себе внимание, убегали при малейшем намеке на опасность. А тут пришли целой компанией! Они

что, не знают про статью Уголовного кодекса, которая сурово гласит: за преступление, совершенное группой лиц, грозит гораздо больший срок? Включили многорожковую люстру, да еще спорят практически во весь голос! Ну-ка, о чем идет речь? Я обратилась в слух.

– Глупо не использовать середину комнаты, – сказало визгливое сопрано.

– Можно тут поставить обеденный стол, – согласилось томное контральто.

– И дверь в кухню лучше снять.

– Нет, будет готовкой пахнуть.

– И чего?

– Неприятно. Надо закрыть вход.

– Ты не права!

– Эй, чья квартира? Моя!

– Еще неизвестно, может, моя.

– Тебе на Песчаной понравилось. Значит, здесь жить Фетковым!

– Не уверена. Забирай себе первый вариант.

– Нашла дуру, там последний этаж!

– Зато можно на чердаке белье вешать. Круто!

– Вот и займись постирушками.

– Я здесь хочу остаться.

– И я.

– Это моя хата!

– Нет, моя!

Обалдев от подслушанного разговора, я, крепко сжимая в руках снятый с вешалки зонт-трость, вошла в гостиную и с возмущением заорала:

– Эта квартира моя!

Глава 24

Тетки, нагло впершиеся грязными сапогами на мой бежево-серый ковер, разом обернулись. Две пары густо подведенных глаз уставились на меня, веки, намазанные ярко-голубыми тенями, синхронно моргнули, красные губы приоткрылись.

– Идите, гражданочка, здесь уже занято, – сообщило сопрано.

– Алла охамела! – возмутилось контральто. – Бабки у нас взяла, а сама еще одну сюда направила. Ну, блин, ваще!

– Вы кто? – каменным голосом спросила я. – Покажите паспорта.

– Вот нахалка! – заявило сопрано.

– Сказано, проваливай, – дополнило контральто. – Квадратные метры наши!

– Мы первые пришли.

– Ищи другой вариант!

– Всем квартирку подешевле хочется.

– Катись отсюда.

– Предъявите документы, или я вызову милицию! – обозлилась я. – Вы вломились без спроса на чужую территорию! Это преступление.

– Ваще, хамло, – подбоченилось сопрано.

– Может, ей более доходчиво объяснить? – нахмурилось контральто.

Я посильнее сжала зонт, одна из нахалок шагнула вперед…

– Ну, девочки, осмотрелись? – защебетал из передней знакомый голос нашей домоуправши Аллочки. – Квартирка шикарная, цена приемлемая. Все есть. Только, чур, плату сразу за полгода вперед. Не себе беру, надо народ подмазать. Я-то вас, по доброте душевной, даром пустить готова, но наш участковый, вот уж урод косорылый, морж пятнистый, долю требует. Пенки слизывает! Мне

сегодня к маме улетать, времени мало, не волыньте!

Продолжая болтать, Аллочка зарулила в гостиную и, не заметив меня, стоявшую сбоку у книжных полок, спросила у теток:

– Так как?

– Никак! – гаркнуло сопрано. – Ты ваще сука!

– Эй, эй, Лариса, поосторожнее в выражениях, – насупилась Аллочка, – за оскорбление и огрести можно!

– Мы тебе за просмотр пятихатку дали, – заревело контральто, – и че?

– Лара, Таня, давайте спокойно, – деловито остановила хамок домоуправ. – Что случилось? Не понравилось?

– Какого хрена ты сюда еще одну клиентку прислала? – побагровела Лариса.

– Девочки, что за глупость? – удивилась Аллочка. – Я только вас впустила, так что определяйтесь. Конкурентов нету.

– А она кто? – ткнула в меня толстым пальцем Лариса. – Привидение?

Аллочка всем телом повернулась в мою сторону, и в ту же секунду ее нижняя челюсть начала медленно уползать в бок, глаза округлились, а щеки обвисли.

– Приветик! – помахала я Алле зонтиком. – Давно не виделись. Как дела?

Аллочка истерически взвизгнула и присела за кресло. Я над ней нагнулась:

– Можешь объяснить, что здесь происходит?

– Ты же умерла… – сдавленно прошептала домоуправша.

– Да ну? – удивилась я. – Когда?

– Газеты сообщили, – плаксиво протянула Алла.

– Какие?

– «Желтуха», «Треп», «Сплетник», – перечислила домоуправ. – Я, кстати, плакала.

– Спасибо, – кивнула я, – очень мило с твоей стороны.

– По-настоящему рыдала, – приободрилась она, – от души! Не знала, что ты настолько великая писательница.

– Очень лестно, но я не заслуживаю такого эпитета.

– Так в «Желтухе» написали: «Умерла великая детективщица России», – пояснила Алла.

– В нашей стране, чтобы стать гениальным, надо скончаться, – вздохнула я. – Пресса ошиблась! Моему здоровью можно позавидовать.

– Все сразу не могли обмануться, – возразила Алла, по-прежнему сидя за креслом.

– Хочешь сказать, что сейчас перед тобой разглагольствует труп Виолы Таракановой? – стала медленно закипать я.

Лариса и Таня, притихнув, пятились к окну.

– Стойте на месте, не пачкайте ковер! – приказала я.

Тетки замерли.

– Этта кто? – прошептала первая.

– Ну, блин, ваще… – добавила вторая.

– Перед вами законная хозяйка квартиры, – представилась я.

– Она умерла, – брякнула Лара.

– А мы фатерку на полгода снимаем, – забулькала Таня. – Тута никого прописанных, кроме трупа. Значитца, шесть месяцев у комнат хозяина нет. Очень удобно и недорого.

– Ясно, – засмеялась я. – Аллочка, ты пускаешь на чужую площадь гостей Москвы, пользуясь тем, что наследство можно получить только через определенное время после смерти владельца? Если подобрать апартаменты, где жил одинокий хозяин, ну такой, как я, незамужняя и бездетная, получается отлично. Доходный бизнес. Но вышел косяк – я живая!