Горячее лето пятьдесят третьего 2
Шрифт:
– Эдмонтон пока в досягаемости даже для фронтовых бомбардировщиков, а у этого бешеного борова еще осталось несколько ядерных боеприпасов.
– Это меня пугает гораздо меньше неизбежного инфаркта. Да и пока все согласуем, вы их уже подальше отгоните. Могу ли я считать, что лично вы не против, и начать согласовывать с остальными.
– Считайте, сэр. Только прошу вас - больше никаких орденов!
***
10 июля 1953 года.
Коммодор Уильям Кларк* стоял на левом крыле мостика, пришвартованного к адмиральской пристани, эсминца DD-877, и в бинокль наблюдал за входящим в бухту сухогрузом 'Сергей Лазо', к которому уже спешил буксир.
Привести к присяге гарнизон базы Гуантанамо, особого труда не составило. Коммодор Кларк не знал, чья это была идея - не придумывать для Аляски новые герб, флаг и гимн, а использовать те, что остались в наследство от развалившихся САСШ. Не знал, но вчера, во время присяги гарнизоном базы, оценил эту идею - как гениальную.
Парни из Коннектикута и Небраски, Вайоминга и Невады, вряд ли так легко присягнули бы новым символам, которыми не замедлили обзавестись все новые государства Северной Америки. Все, кроме Аляски. Все их новые символы разъединяли, и только Аляска дарила надежду, что смута временная, скоро все наладится и будет как раньше.
Парней нисколько не испугало то, что Республика Аляска, единственная из всех, находилась в состоянии войны чуть ли не со всей Европой. Не то, что не испугало, скорее даже обрадовало. Война - это награды, карьерный рост, да и просто любимое для военных дело.
Коммодор Кларк, ставший теперь по факту командующим Карибской эскадрой, отвлекся от созерцания, швартующегося к крановому причалу, русского сухогруза. Припекало уже изрядно, хотя солнце еще даже на четверть не поднялось над горизонтом. 'Даже с буксиром эта лайба провозится еще полчаса.' Некоторой время он понаблюдал за небом на юге, нашел патрульный самолет, и решил принять душ, пока есть время. Вчера попраздновали от души, и свежая рубашка уже успела пропитаться липким похмельным потом, а перед союзником Кларку хотелось предстать при полном параде. Тем более, что там на борту, целый вице-министр.
С союзником Аляске повезло как никому и никогда прежде в истории. Собственно, союзник Аляску и создал, это понимал не только Кларк, эта тема, особенно после начала операции по захвату Острова армией Риджуэя, была самой обсуждаемой во всем мире. После захвата Британии, Аляска для Америки будет со всех сторон, а то, что она будет захвачена, сомнений не было ни у кого. Нет, британцы трусами не были, и в каждом населенном пункте, армия Реджуэя встречало наспех сформированное ополчение, но... Армия - это армия. Просто лихостью и храбростью ее не остановить, лихих и храбрых она просто походя наматывает на гусеницы.
Русские же тем временем разыгрывали настоящую военную симфонию, демонстрируя миру армию из будущего. Армию конкистадоров с огнестрелом, против дикарей с охотничьими луками. Для приведения к безоговорочной капитуляции Норвегии, им хватило десантировать всего один свой батальон в Осло, и новые 'индейцы' сразу сдались. Писарро хоть повоевать
Через полчаса, освежившийся Кларк присоединился к уже ожидающему спуска трапа командиру базы. С трапа спустились четверо, в военной форме неизвестного образца и без знаков различия. Растерявшийся кэптен Чимино* лишь недоуменно посмотрел на Кларка. Командовать полувзводом почетного караула пришлось лично коммодору. Он отдал честь старшему, как ему показалось, из подошедшей четверки
– Караул смирно! Господа, я командующий Карибской эскадрой Республики Аляска коммодор Кларк. Каптен Чимино командир базы Гуантанамо.
Отозвался не тот старший.
– Господа, я заместитель министра Государственной Безопасности Советского Союза, генерал-лейтенант Эйтингтон.
***
13 июля 1953 года. Небо над Лондоном. Самолет Дуглас C-54 "Скаймастер', Борт номер три, ВВС Республики Аляска.
Министр обороны и командующий армией Республики Аляска, генерал Мэтью Риджуэй глядел в иллюминатор на проползающие внизу развалины Лондона. Именно ему, как генералу-губернатору Англии и Уэльса предстояло что-то с ними делать. Китайцы на месте бывшего Шанхая срезали грунт на метр, и отсыпали им волноломы и искусственные острова, здесь предстояло ему сделать что-то подобное.
Хуже другое. У китайцев навалом военнопленных британцев и французов из гарнизонов в Юго-Восточной Азии, а у него самого пленных почти нет. Чертовы британцы словно задались целью - сдохнуть в этой войне всем до единого. Армии то и дело приходится танками давить баррикады из легкой мебели, защищаемых только женщинами и детьми с охотничьими ружьями девятнадцатого века.
Мэтью Риджуэй тяжело вздохнул. Его армия хоть почти и не несла потерь, но продвигалась вперед буквально по колено в крови, а то ли еще будет. Разведка доносит, что на севере в ополчение собрано такого вот мяса уже больше миллиона, и с ними тоже придется что-то делать. А русские, между тем, высадив всего два полка десанта, почти совсем без стрельбы заняли Эдинбург и Глазго. Там все тихо, никаких ополчений, уже работают все коммунальные службы. Русские даже мэров менять не стали, даже полицию не стали разоружать. 'Магия у них что ли какая-то? Надо этот коммунизм внимательно поизучать...' Риджуэй снова тяжело вздохнул. Кем он войдет в историю? Мясником хуже Гитлера?
Хорошо хоть не пришлось бомбить Лондон. Большое спасибо китайским tovariscsham - хоть этот грех на нем не повис. Министр обороны отвернулся от иллюминатора и посмотрел на сидящего напротив представителя союзников при его штабе - генерал-полковника Голикова. Филипп Иванович наблюдал в иллюминатор совершенно равнодушно. Почувствовав на себя взгляд Риджуэя, русский повернулся
– Этот парень, китаец, на самом деле не погиб. Сутки спустя застрелился. И знаете, генерал, я его понимаю. Больше ста тысяч жизней разом забрать... Честно скажу, не знаю - смог ли бы я сам, с таким грузом дальше жить. Думаете, что с этим дальше делать?