горячее липкое красное левое

Кобец Марта

никто не смог

глаза сумеречной зоны

у моих не рожденных детей

глаза сумеречной зоны.

нет иного выхода

чем обнулить всё к чертовой бабке-

вещи имеют память-

поменять метры-поменять платье-

уедем вместе. будем класть фундамент-

я хочу от тебя детей-

давай родим детей-

господи, я так устала-

я так

устала, господи,

не рожать от тебя детей..

ну посмотри в зеркало-

посмотри на меня-

мы как тональности

одноименные

одного лекала..

солнце ухало в горизонт-

сердце по небу бегало-

дом искало.

никто её ещё не целовал

и я не позволяю себе думать и фантазировать о нас никак

я знаю точно и наверняка

что наша встреча сотрет любые до в песок и пыль

и разнесет все перед в прах

мы будем жечь друг друга

как новых молодых два солнца

или зарубим ледниками страха новой боли

и истечем вином друг в друга

транслируя зеркально влажность изумруда

и кротость средиземноморья

испепеля-

и новое рожденье

да здравствует-

освобождены

(а-

ну и да-

ты знаешь

никто ее еще не целовал —

ту самую-

что справа

сверху со спины).

пункт два

ты всё воюешь-всё воюешь..

с своим прошлым.

я уже успела дожёлта ссохнуться и постареть.

мечты и грёзы..:

всё о нас.

о нашем о земном о внятном настоящем и наощупь взрослом… —

мечты.

как время беспощадно, милый мой..:

от пункта «хотеть жить» до пункта «умереть».. —

становится синонимом

размытия границ и различается едва.

ты всё воюешь.

соревнуешься.

и борешься.

я приближаюсь.

от пункта два

и к пункту номер два.

лето

нет нити к речи-

ни к предплечьям.

антибог.

эрзац культуры-

зеркалит монолог.

размыто отображенье-

плывет пузырь.

имажинизм иссяк-

все впечатления разгаданы-

и крылья не полетом заданы-

а вяжут позвонки скелета,

чтоб донести до ямы-

не огорчать чтоб маму.

где ране возле пульса зияла дырь-

теперь паучья конура.

еще четыре дня и-

лето.

подоконник-style

я живу у окна.

на ладони неба.

ты

молчишь. над

– ламывая ребра.

и в углу луна-

белым горем.

на ладони у окна-

море.

я живу в углу.

я пою молитвы.

на ладонь всех лун

по миллилитру.

подоконник-style.

подоконник-угол.

я не перестал.

я живой средь кукол.

там в прорезь двери

попадает зайчик-

если встать и при-

открыть карманчик-

луч войдёт насквозь,

опрокинув осень-

и цветами гвоздь

упадёт об\=оземь.

утечёт луна

восвояси.

ты верни меня-

не возвращайся.

*****

она хорошо пишет.

она хорошо дышит.

вздымает грудь.

глаза её чёрны

хочу с нею в окна

шагнуть.

лететь крылами

обнявшись в талии

как пить.

потом животиком

прильнуть к животику

любить.

*********

она говорит:

здесь нет никого-

и черпает серебряную воду из моего колодца.

она говорит:

песчаное чёрное дно-

и в чистое небо моё взмывает солнцем

не-состояние слова

и мне не дороги уже совсем слова твои, их печаль-

им больше нельзя верить: они изъездили сотни сотен дорог и тысячи тысяч лиц-

каждое из которых стало теперь всего лишь сухая печать-

чтоб содрогать пыль с книги, да не ради влажных ресниц.

(ни одно из которых так и не прозвучало, (даже срывом),

в телеграфном проводе, —

(как я их берёг!:

как старик свой миг, —

но ни одно из них —

ни вышибло меня из сна,

ни вздёрнуло как висельника —

не разорвало линий —

не состоялось

ни одно из них).

я убрался вон из города

(чтоб отыскать начало),

но не знаю, зачем дальше жить:

мой герой оказался безрук, мой поэт оказался безротым:

серебро всё пошло на ножи,

инкрустированные ржавым мёдом.

(а как же хотелось счастья, мой друг..

как же хотелось..до рвоты.)

*******

кровь вывешена по столбам смолой.

ветер ушел искать чистое бельё.

небо удавилось в прихожей через дверной проём,

землю оставив черной вдовой.

скрипнула половица скрипочкой —

смычок-дурачок – не смыкается.

не плачь, цыпочка:

Конец ознакомительного фрагмента.