Горячие точки
Шрифт:
– Как мне в правое плечо. Помнишь, тогда ваш солдат из пулемета врезал? Теперь мы оба мечены. Еще одна отличительная тайна.
– Ты меня снова спас, своего убил. Не жалеешь?
– Такие стервятники не дают людям в мире жить. Это тогда он первым выстрелил в колонну, а сейчас в тебя. Аллах моей рукой покарал гадюку, больше не будет смертельно кусать людей. Теперь надо решить, что делать дальше.
– Немедленно прекрати бой, Керим, и пропусти по дороге колонну. Мы уходим, друг мой, уходим на Родину.
– Знаю. Бой начинал не я, старейшины должны объяснить вашим, что и как. Курбаши Белибек
Вадим одобряюще кивнул, приказал радисту связаться с колонной и доложил командованию о ситуации, сложившейся в горах после высадки десанта.
– Действуй по обстановке, – услышал он глухой голос полковника. – Командиру моджахедов, твоему знакомому, как ты говоришь, передай: лагерь не тронем, вечером колонна уйдет. Мы не хотим человеческих жертв и новых сюрпризов. Начинай спуск вниз, к дороге, и держи связь с «вертушками». Вертолеты будут постоянно кружиться над твоей головой – не ровен час, подлянку устроят. Доверяй, но и проверяй. Мир так мир. А кто против?
– Освобождай ущелье, Керим, будем спускаться, постарайся без сюрпризов, командир согласен, – радостно сообщил лейтенант афганцу. – Ты иди к своим, я – к своим. Как тогда, девять лет назад, дадим указания и встретимся здесь, – грустно добавил он, возвращаясь на плато.
Керим приказал Джамилю собрать командиров на дне ущелья, следом спустился сам. Обвел взглядом их суровые лица, с надеждой смотревшие на него.
– Договорился. Обойдемся без стрельбы. Помните русского инженера, строившего канал? Десантом командует его сын. Обстановка такая: отряд курбаши Белибека уничтожен, он сам погиб. Мы блокированы в ущелье снизу и сверху, воевать нет смысла – все погибнем, но и позорно сдаваться не будем. Нам надо покинуть ущелье, освободить проход десантников к колонне. Уведите людей на запасные позиции в скальные укрытия. Спрячьте журналистов и оберегайте их. После ухода колонны вернетесь в кишлак, будем строить новую жизнь. Со мной останется только охрана, мы будем в роли заложников. Любая провокация для нас смерть. Хватит одного шакала, как Ахмет, чтобы снова начать войну. Не поможет и мой друг. Все понятно? Не теряйте времени, начинайте отход.
Когда авангард десантников занял ущелье и вышел в долину, начался спуск основных сил. Настороженно всматриваясь в горные вершины и нагромождения скальных пород, держа оружие наизготовку, отделение за отделением покинули плато. Последними, в полный рост, шли два друга детства, ставшие противниками не по своей воле и союзниками в желании прекратить бесславный бой.
Керим с Вадимом прощались на берегу канала, где под мирно журчащей темной водой вырисовывался силуэт памятного камня. Вдвоем они сколотили из добротных досок от зеленых снарядных ящиков новый православный крест и врыли его глубоко в землю, рядом со старым памятником, сделанньм когда-то Керимом.
Афганец бережно снял с шеста свой знак кровавой мести: –
Вскоре два бронетранспортера запылили вдогонку скрывшейся за поворотом колонны. Долго видел Керим силуэт друга, сидевшего на броне и прощально махавшего здоровой рукой. В душе надеялся, что Вадим когда-нибудь вернется помогать строить оросительные каналы. И сбудутся тогда мечты отцов, их жизнь повторится в деталях. Счастиливо будут жить жители кишлака. Без войны.
Сергей БЕЛОГУРОВ
СЫН ПОЛКА. Рассказ
Лыжи с легким шорохом скользят по крутому склону, по сторонам мелькают разлапистые заснеженные ели. «Поберегись!» – раздается сзади предостерегающий окрик. Лешка оборачивается и, не удержавшись, кубарем летит в глубокий сугроб. Мимо, весело хохоча, проносится Андрей, высекая на поворотах искрящуюся снежную пыль. По лесу разносится его удаляющийся крик: «Вставай, Лешка! Встава-а-ай!»
– Вставай, Лешка! Завтрак проспишь, – голос дежурного по роте рассеивает видение подмосковного леса. Лешка садится на кровати, спросонья трет глаза. Черт, такой сон! Нет, положительно, самое неприятное на военной службе – это утренние подъемы. Хорошо еще, что сегодня воскресенье и не надо бежать на зарядку. В казарме уже светло, слышны голоса, топот ног, хлопанье дверей. Несколько соседних коек заправлены – значит Андрей с группой все-таки уехал ночью на границу. Лешка надевает шлепанцы и идет на улицу умываться.
Солнце только-только показалось из-за гор, и воздух еще хранит следы ночной свежести, термометр у входа в казарму показывает всего тридцать два градуса. Прохладна и вода в умывальнике, а вот после обеда она будет как кипяток. Возле крыльца, что-то насвистывая, разгуливают индийские скворцы – желтоголовые майны.
Наскоро ополоснувшись и расчесывая на ходу волосы, Лешка возвращается в казарму, одевается и заправляет койку. «Выходи строиться!» – доносится с улицы крик дежурного. Лешка спешит к выходу, на секунду задержавшись у висящего в коридоре зеркала, поправляет на голове черный берет разведчика. Вот так и чуть-чуть набекрень, как учил его Андрей. Теперь скорее в строй. Дисциплина в армии существует для всех без исключения, даже если тебе всего тринадцать лет.
Лешка приехал в Таджикистан вместе с братом Сергеем. Здесь он впервые увидел горы – громадные, неприступные, с красноватыми склонами и белыми шапками ледников. Серега много рассказывал про них после того, как в 89-м вернулся из Афганистана. Тогда Лешке казалось, что весь мир завидует ему, не говоря уже об обитателях маленького рабочего поселка на окраине Челябинска. К нему с войны вернулся старший брат-десантник с медалью «За отвагу» и с красной нашивкой за ранение. По вечерам на кухне коммуналки собирались соседи и слушали про перевалы и горные тропы, про бескрайние пустыни, где спецназовцы во главе с лихим командиром Андреем Истоминым подстерегали «духовские» караваны.