Горячие ветры
Шрифт:
– А почему нет?
– Спасти хотел гибнущий мир, жалел нас! И спас!
– Как?
– Смерть уничтожил!
– Как?
– Читать будешь Евангелие, молиться, поймёшь.
Полковник долго молчал. Мы уже сидели в автобус, когда он, как-то встряхнувшись, ещё раз спросил
– Значит, всё так и было?
– Именно так!
– Ну, тогда, – подытожил полковник, – тогда давай, воспитывай!
– Вечером. Ты матушку Ирину слушай.
С последних сидений мы не видели матушку Ирину, которая нас сопровождала, тем
– Запомни: всё в мире сложно, только одно просто – Бог. И не влезай во всякие умничанья. Теизм, атеизм, пантеизм – всё это знать можно, но не нужно. Заинтересуешься – сразу начнёт только голова работать, тут и гибель. Сердце, душу питай! Молись и всё! Мы столько должны Богу, что нам за всю жизнь долги не отработать!
– А чем я должен?
– Жизнью ты должен, жизнью! Вон какой орёл, а мог и не быть.
– Я думал, меня папа-мама выродили.
– Так они-то откуда взялись?
– Их тоже родили.
– А те откуда? И те, и те, и те? От живой клетки? А клетка откуда? Из какой клетки? Всякие инфузории-туфельки? Выползли на сушу, выросли до обезьян, залезли на дерево, так? Потом хвост отпал, спрыгнули на землю? Встали на лапы, изобрели книгопечатание? От обезьяны один Дарвин произошёл. Мы – от Бога. От Адама и Евы мы. А их Господь сотворил!
Очень внимательно вслушивался полковник в мои слова. Спасибо ему, не возражал. Только сказал:
– Откуда ты такой умный? Не сердись, я с юмором.
– Чего сердиться? Это не я умный, это пора всем знать. Это главное в жизни – Бог Это счастье – мы в Святой Земле. Приехали из Святой Руси. А это одно и то же. Тут мы за десять дней пройдём все и Господские, и Богородичные праздники. И хорошо, что начали с Вифлеема. С Его Рождества. Да тут с чего ни начни. И Благовещение в Назарете, и Преображение на Фаворе, и Богоявление на Иордане, и Вознесение на Елеоне. Вдумайся! Без Бога ни до порога. Россию лихорадило именно тогда, когда она отходила от Бога. Наполеон, Гитлер, Хрущёв, Ельцын – это нам бывало для вразумления, когда Бога забывали. Давай, Павел Сергеич, к концу срока готовься к причастию! Готовь генеральную исповедь. Вспоминай грехи и записывай.
– Чего их записывать, я и так помню. Я ещё об сейф не ударенный
– Куришь? Нельзя курить! Это каждение дыма сатане.
– Нельзя? Ладно, нельзя, значит, не буду, – сказал он.
И ведь в самом деле, как отрезало – перестал. Сила воли у него не хромала.
В первый же день в магазине Русской Православной миссии в Иерусалиме мы купили нательный крестик (полковник непременно захотел дорогой), и я своими руками надел его на шею раба Божия Павла Сергеевича.
Но с ним было очень нелегко. Матушку Ирину он взял, да и назвал на ты и Ириночкой. Он услышал, как она говорит на нескольких
– Ириночка, ты и по-ихнему рубишь?
– Иначе нельзя, – улыбнулась матушка Ирина, – здесь надо знать и арабский, и английский, иврит тоже.
– Ну, ты молоток! – одобрил он.
Я оттащил его в сторону и вдалбливал:
– Так не смей говорить с монахиней. Она – монахиня, она – матушка!
– Матушка? – потрясённо спросил он. – Какая она матушка, такая молодая. А ты знаешь, ей идёт чёрное. Я сразу не разглядел. Да она же красавица. И без косметики.
– Прекрати! Социопат! Она не женщина!
– А ещё чего скажешь?
– Ещё скажу, что она старше тебя в духовном смысле.
– Ну, сказанул.
– Не ну. Вот тебе и грех – неуважение к сану.
– Она же не обиделась.
– Вспомни, на кого не обижаются. Тебе надо словесное молоко, а не твёрдую пищу.
– У меня зубы крепкие. Я как на какого разгильдяя взгляну – сразу сверху донизу весь мокрый. – Он помолчал, вздохнул. – Да, вот бы из неё жена вышла. Все её достают, всем всё объяснит, ни на кого не цыкнет. Спокойная. Всё с улыбкой. Терпеливая. А у меня жена такая дура психованная.
Очень ему понравилась матушка Ирина. Он стал её первейшим помощником. И за стол не садился, пока все не сядут, из-за стола выходил первым, подгонял отстающих. При посадке в автобус стоял у дверей и энергично помогал паломницам.
– Ты повежливей с ними, – просил я.
– Они что, в профсоюзный санаторий приехали? Это же Святая Земля, центр Вселенной. Ты же сам мне пуп Земли показал.
– Терпение вырабатывай. Пример с матушки бери.
– Начну.
И при молитвах на святых местах полковник стоял смиренно.
– Раз полагается, значит, надо.
Он отстоял и долгую утреню.
– А я-то думал, – говорил он, – что у меня ноги железные. Ты же в армии служил, знаешь. У Знамени части – Первый пост в штабе, на виду, не шелохнись. Два часа. Потом четыре часа отдых. А тут четыре часа без отдыха. Спина отнимается.
– Делай поклоны глубже, спина не заболит.
Он доверился мне, рассказал, что у него в семье дело идёт к разводу, и, когда ему эту путёвку подарили, он её схватил, чтобы побыть без жены и приучить себя к жизни без неё. Честно признался, что надеялся на курортный роман.
– Думал, какое будет знакомство. А чего теряться? В поездке все мы холостые. В Тулу же не поедешь со своим самоваром.
– А из-за чего решил разойтись?
– Ни в чём не угодишь, всё ей неладно. Что бы ни сказал, всё не так. А молчу – тоже неладно. Друзья зашли – морду воротит.
– Так вы по любви сходились?
– С ума сходились. Перед выпуском из училища, больше по пьянке. – Да вот, покажу. – Он достал бумажник. – Вишь, где она у меня, умеет прятаться: между шекелями и долларами. – Красивая? Показал я тебе, дорогая, Святую Землю, а дальше живи сама.