Горячий генерал
Шрифт:
Эль-Тимур и глазом не моргнул. Он наклонился слегка и усмехнулся:
– Я знаю кто ты. Думаешь, князь? Думаешь сын князя? Я видел много таких как ты, в глазах которых горит гордость. Ты еще не сломался, мальчишка. Как тебя зовут?
– Мату, ваша светлость.
– Неправда, – рявкнул канцлер, – твое настоящее имя!
– Я его не помню.
– Говори!
Я отрицательно покачала головой.
– Говори, мальчишка, как тебя зовут, – не отстал канцлер.
Я посмотрела на него. Сначала я не знала, что сказать. С помощью машины мы подменили меня на реального человека,
– Меня зовут князь Владислав Рынд-Алексеевич Московский.
– Ах вот как, – довольно улыбнулся канцлер, – значит, не забыл.
– Как я мог, это имя дал мне отец. Монголы прозвали меня Мату, что значит морской. Это из-за цвета моих глаз.
– Так вот, Мату, я еще кое-что знаю про тебя.
– Да, ваша светлость.
Канцлер неожиданно рассмеялся. Я встревожилась. О чем это он.
– Ты, Мату, даже не мужчина!
Эль-Тимур опять расхохотался. Прочие недоуменно уставились на меня. Таян пристально посмотрел на меня. Я даже перестала чувствовать боль в коленях. Мой план провалился. Все потеряно или похерено. Сейчас меня изнасилуют и убьют или отправят в дом кесен.
– Это неправда, неправда, ваша светлость, – я склонилась еще сильнее, ударившись лбом о пол.
– Ты не мужчина! Ты ведь евнух, – ударив ладонью о колено, громогласно возвестил канцлер.
Я почувствовала, как волна облегчения прокатилась по моему телу. По щекам потекли вполне неподдельные слезы облегчения.
– Ваша светлость, господин канцлер, – проговорила я дрожащим голосом, – простите меня, вы правы. Простите, что не сказал сразу. Мне было стыдно.
– Здесь нечего стыдится, – вдруг раздался голос Таяна.
Канцлер метнул в него взглядом.
–Простите, господин канцлер, но быть евнухом не зазорно, – ответил Таян, – евнухи служат императорскому дому.
Я не знала, зачем он вмешался, но не хотела, чтобы на него обрушился гнев канцлера, поэтому сама взяла слово.
– Ваша светлость, вы правильно все поняли, я евнух. Я не хотел этого говорить, потому что евнухом меня сделали по приказу хана Узбека. Когда моего отца Сергия и брата Федора казнили, оторвав их плоть от костей, меня не стали убивать, так как я всю жизнь с малолетства прожил в Сарай-Бату и не принимал участия в мятеже.
«Уйми сердце мое от настоящего мятежа» – вдруг раздались слова в моей голове. Я застыла, но так как все молчали, продолжила:
– Тогда так как я утратил статус пленника и сына князя, меня сделали рабом. Хан Узбек был сильно зол на мою семью. Он приказал сделать меня евнухом и отослать в подарок в Великую Юань.
Канцлер с минуту насмешливо смотрел на меня, все еще не позволяя встать с колен. Потом произнес:
– Мату, хочешь вернуть свой титул, свою свободу, свою честь?
– Да, господин, хочу, – ответила я. Сердце затрепетало, сейчас он сделает мне предложение, от которого нельзя отказаться.
– Я могу вернуть тебе все это. И свободу, и деньги, и честь, и достоинство.
Раздался смешок. Это был Тэнгиз. Канцлер посмотрел на сына.
– Простите, – кашлянул в кулак
И генерал недвусмысленно изобразил рукой взмах ножом. Далахай прыснул.
Я дернула бровями и ответила:
– А вы думаете, господин генерал Тэнгиз, что достоинство и честь мужчины находится у него в штанах?
– Что ты сейчас сказал? – Тэнгиз скрипнул зубами.
– Так я вам докажу, что это не так. Мое достоинство и моя честь в моем сердце, откуда никто и никакой силой не сможет вырвать их. Нельзя лишить женщину чести и нельзя лишить мужчину достоинства никакими физическими действиями. Потому что это свойства души нежели тела.
– Что за бред ты несешь, ублюдок, – вскипел Тэнгиз.
Канцлер вновь рассмеялся, заставив всех замолчать.
– Ты вполне подходишь мне, Мату. Твоя честь и твое достоинство внутри твоего сердца. А твое сердце вот оно где, у меня в руках. Но я верну его, если будешь честно служить мне. Генерал Баян, возьмите этого ребенка и определите в кешиктен, что будет охранять покои императора. Мату, ты будешь докладывать мне все, что делает император. Я хочу знать все, что замышляет этот болван, если его мозги не спеклись. Особенно следи за визитами к вдовствующей императрице. Остальное узнаешь позже. А теперь прочь, иди.
В полном молчании я встала и ушла. Мне предстояло дождаться генерала Баяна и вместе с ним отправиться в императорский дворец. Мои колени болели, как и голова. Я так и не поняла являлся ли канцлер или кто-то из его сыновей Красноглазым.
Дайду. Дворец Императора.
Дворец Великого Хана Тогон-Тэмур-Темура представлял собой огромное одноэтажное здание, но при этом богато и красиво украшенное росписью, золотом и драгоценными камнями. Помимо главного дворца во владения Императора входило еще несколько отдельных дворцов: императрицы, его супруги, младших жен, вдовствующей императрицы, помещения для тысяч наложниц и евнухов, а также охраны.
Баян и Таян привезли меня почти уже к ночи. Так как дворец был уже закрыт, то Баяну пришлось поговорить с охраной, чтобы нас пропустили. Я чувствовала себя сильно измотанной. Мало того, что мне пришлось много двигаться и даже ездить верхом, так еще и огромное нервное напряжение после скачка во времени и визита к канцлеру давали о себе знать.
Мне хотелось лечь спать, но неизвестность страшила меня. Где я окажусь, где здесь можно спать, что будет дальше со мной?
Двор медленно засыпало снегом. Я поежилась.
– Таян, – Баян остановился, – отведи этого мальчишку в помещении для моих кешиков. А я пойду спать. Утром необходимо нанести визит Императору. Ты тоже хорошенько выспись.
Таян поклонился и уже хотел идти, как Баян задержал меня. Он развернул меня к себе, положил свои тяжелые руки на мои плечи и наклонившись так, чтобы наши лица оказались на одном уровне сказал:
– А ты, как там тебя, Мату, Мату. Слушай меня, генерала Баяна. Теперь я твой господин, и меня не интересует, что велел тебе канцлер, понял? Я твой генерал, а ты мой солдат. Ты будешь выполнять все, что я скажу, иначе я убью тебя, – Баян сжал мои плечи сильнее.