Горячо
Шрифт:
– Выбиваешься из общей массы. Подружки твои как ёлки новогодние, праздник...- тянет мужчина насмешливо низким вибрирующим голосом.
– У кого праздник, а у кого рабочие будни, - бормочу сквозь пластмассовую улыбку, от которой уже щёки болят.
Чёрные глаза напротив лукаво сверкают, отражая свет развешенных вокруг гирлянд.
– Судя по твоему виду, работа - нелюбимая.
– У каждой профессии свои издержки, - вздыхаю.
Чёрные брови Керефова, а я уверена, что это точно он, хоть и видела его только на фото и видео, удивлённо взлетают вверх. Кривая усмешка становится шире, обнажая
Это хорошо - обычно трахают не потешных, а сексуальных....
– И что заставило её выбрать, несмотря на издержки?
– мужчина чуть склоняет голову набок, продолжая просверливать во мне дыры своим жгучим взглядом.
– Приехала из деревни, не поступила, из квартиры выгнали, - хлопая глазами, выдаю золотую версию всех обездоленных работниц индустрии.
– Аха-ха, - он вдруг громко смеётся, запрокинув голову. Низко и бархатисто, а у меня поджилки начинают дрожать.
Может, именно с ним я ошиблась, и он дрочит не на конкурс «Мисс Мира», а на «Камеди Вуман»? Чёрт...
Но, похоже, всё-таки не ошиблась, потому что Керефов, отсмеявшись, отпускает мой локоть и отступает на шаг.
– Как зовут?
– щурится, доставая пачку сигарет из кармана и ловко выбивая одну штуку.
Интерес в чёрных глазах горит гораздо ярче, но явно насмешливый и снисходительный, и от этого легче дышать.
– Арина, - съедаю первую букву своего реального имени.
– Как нянечку, - хмыкает и, чиркнув зажигалкой, делает глубокую первую затяжку, - Куришь?
– протягивает пачку мне.
– Нет.
– Ну хоть не куришь, - бормочет, - Что ж, удачно смену отстоять...Арина. Не перерабатывай, профессиональное выгорание - страшное дело.
И выразительно кивает в сторону последних девушек, проходящих досмотр на входе, намекая, что разговор окончен.
– Если только за двойной тариф, - глухо отзываюсь.
В спину мне прилетает ещё один короткий смешок. Незаметно вытираю влажные ладони о кожаные штаны, только сейчас до конца осознавая, как была всё это время дико напряжена. Он мог в любой момент просто кивнуть мне, чтобы я...И как бы я выкручивалась?! Дыхание рваным облачком срывается с губ, в груди сердце ходуном ходит...
Буду по стеночке передвигаться, глаза только в пол. Я так одета, что меня легко примут за непонятно что забывшую здесь домработницу. Столько красивых девушек вокруг - словно райские диковинные птички. Кому я нужна?
Надо просто больше не привлекать ничьё внимание.
Встаю в очередь к металлоискателям. Нас осталось человек шесть - остальные уже внутри. Иррационально тянет обернуться на Керефова и проверить - смотрит или нет. Спина так деревенеет, будто да, провожает взглядом. Но узнать точно я не решаюсь. Ещё примет за приглашение, если заметит.
– А ты шустрая, - фыркает девушка, идущая рядом.
– Прости, что?
– поворачиваюсь к ней.
– Шустрая, говорю, сразу сама посимпатичней выбираешь, - девчонка, совсем молоденькая очень красивая блондинка, наклоняется ко мне, переходя на заговорщический шёпот, - Я тоже как зайду, лучше сама кого-нибудь склею, чтобы потом не обслуживать вялый у какого-нибудь потного старика. Я кстати Нэлла.
– М...Арина,
4. Марина
4. Марина
– Содержимое сумки высыпаем, - равнодушный приказ, от которого у меня стынет кровь.
Выворачиваю свою сумочку на ленту, сама иду через металлоискатель, а потом послушно стою в течение минуты, пока меня то ли лапает, то ли досматривает секьюрити. Ощупывает грудь, живот, мнёт задницу, ведёт по бёдрам, ногам. Хуже, чем охрана в аэропорту, только эти ничего не спрашивают. Молча. Лишь глаза похабно горят, говоря о том, что профессия входящих в дом девчонок для них не секрет.
Кошусь на свою пустую сумку. Сглатываю, когда охранник её встряхивает и бьёт по дну - в эту секунду сердце в пятки уходит. Но нет - везёт, и мужик ничего не замечает, небрежно кидая сумочку на стол и кивком предлагая мне забрать с ленты её содержимое.
Сразу после меня досматривают Нэллу, и вот с ней охранники уже шутят, залезая лапами под короткую золотую юбку. Она заливисто смеётся, даже не пытаясь увернуться, а я тем временем, чиркнув непонятную закорючку в подсунутом общем договоре о неразглашении, спешу ретироваться и смешаться с толпой, в очередной раз радуясь, что здесь буквально все женщины ярче и красивее меня.
Шубу оставляю в гардеробной комнате. Поправляю в очередной раз съехавший на плечо ворот серой вязаной кофты и, крепко прижав к себе сумку, поднимаюсь по парадной лестнице в просторный холл.
Почему-то я ожидала, что внутри дом генерала будет более современный, чем снаружи. Зря. Ощущение, что я на экскурсии в одном из петербургских дворцов так и не покидает. Золотая лепнина, художественная роспись, статуи, картины, хрустальные громадные люстры, мрамор и тяжёлый бархат портьер.
И от этого ещё более впечатляюще смотрится то, что происходит в огромном зале вверх по широкой лестнице. Я словно попадаю в элитный закрытый клуб в старинных интерьерах. Густой полумрак, мягкие диваны по всему периметру, в конце сцена, на которой надрывается топовый певец, легко собирающий Ледовый. И светомузыка ничуть не хуже, чем на профессиональном концерте. Ближе к сцене круглые столы на шесть и восемь персон, не за кем не закреплённые дальше фуршетные столики. Снующие в нарядной пафосной толпе официанты, девушки - гимнастки в прозрачных шарах под самым потолком. Около колонн клетки. В ближайшей ко мне - реальный тигр, порыкивая скалящийся и прижимающий уши.
Людей вокруг тьма. И это далеко не одни мужчины, хотя их конечно - абсолютное большинство. Но есть и женщины.
Разного возраста, комплекции, но все как одна - холеные, обвешанные бриллиантами и с надменными, непроницаемыми взглядами, которыми они одаривают замелькавших в их элитной толпе привезённых эскортниц. Возможно, это чьи-то жены, возможно, высокопоставленные чиновницы или представительницы бизнеса, близкие к кругу Жиренко. Рассматриваю их и зубами хочется скрипеть от досады, что у меня отобрали телефон и никаких снимков не сделать. Всё, что есть - лишь пара маленьких пластиковых микрофонов, спрятанных в двойном дне сумки.