Горящая путевка в ад
Шрифт:
— Считай, что уже заручился, — не отрываясь от письма, ответил король, — говори, мы все внимательно тебя слушаем.
— Нужно вызвать Избранного и тогда…
— Умолкни, колдовская шкура! — прорычал министр обороны. — Я прошу пардону Ваше Величество, но эта крыса зря наш, то есть ваш, хлеб жрет. Если он такой весь из себя волшебник, то почему тогда до сих пор не победил Балтамора? Все уши прожужжал своим Избранным из другого мира.
— А еще говорил, что знает лекарства от всех болезней, а у самого сопли в три ручья, — вставил слово очнувшийся министр культуры, за что получил удар в печень от
Король закончил свою писанину, аккуратно свернул бумагу в рулончик и спрятал за пазуху, после чего обвел взглядом всех присутствующих, дождался тишины и, наконец, выдал:
— Я согласен. Мое королевское слово — закон. Магистр заручился моей поддержкой, значит теперь нельзя ничего повернуть вспять. Запомните, что все мои указы тверды как камень и никто не сможет их отменить… ну разве только… в случае крайней необходимости, — это он вспомнил про свое решение отречься. — И, как король, я провозглашаю принять меры для приведения… привода… препровождения… короче, нам нужен Избранный. Заседание окончено, все свободны, кроме магистра.
Собравшиеся очень быстро разбежались, только министр обороны задержался в дверях и показал магу огромный кулачище. Магистр в ответ показал язык.
— Ваше Величество, — голос магистра стал слаще меда, — пообещайте, что не будете гневаться и выслушаете меня. Под угрозой не только наше королевство, но и весь мир. Ведь если власть Семи Хранителей окажется в руках черного колдуна, наступит хаос и день станет черным как ночь, а ночь… в общем-то такой же и останется, но это не важно. Главное, что моря и реки выйдут из берегов, твердь земная разверзнется…
— Ну все, хватит слюной брызгать, говори, чего хотел предложить, — махнул на него король.
— Нужно найти и вернуть Элларию, — магистр произнес это почти шепотом и попятился назад.
Король молчал всего несколько мгновений, но для магистра прошла целая вечность, он успел вспомнить себя от утробы матери до сегодняшнего утра.
— Пошел вон, — наконец тихо сказал Филипп. — Вон из замка! Прочь из моего королевства!!! — голос его становился все громче, пока не перешел в крик. — Я даже слышать об этом не хочу! Не для того я так измучил свою дочь, чтобы теперь отдать в лапы колдуна! Очень скоро магистра видели удирающим из замка, словно за ним гнались демоны смерти. Он бежал, не разбирая дороги, пока не оказался в чаще леса. Магистр знал, что разозлить короля практически невозможно, но если это вдруг произойдет, то участи твоей уже не позавидуешь.
В тот же вечер старый король слег в постель с сердечной болезнью. Он бредил, постоянно повторяя имя своей покойной жены и просил прощения у дочери.
Придворный лекарь только разводил руками, когда его просили дать прогноз о здоровье правителя.
— Мои лекарства не приносят облегчения, король хочет видеть дочь, просит помощи у нее.
— Но ведь он сам ее выгнал, — возмущался советник, — я своими ушами слышал, как они ссорились, после чего Эллария исчезла из дворца без следа. Где мы будем ее искать? — и, пожевав губу, добавил. — А тут еще Балтамор со своими кознями.
Арманьяк. 1814 год по новому летоисчислению. Второй месяц листопада
Король
Вскоре после второго он женился в третий раз, дав себе слово, что этот точно будет последним. Не прошло и года, как новая королева сообщила о своем интересном положении.
Роды начались с крика королевы:
— Я превращу тебя в жабу, мерзкий королек, если ты еще раз подойдешь ко мне!
Королева была ведьмой, не по характеру, а, так сказать, по призванию. Филипп это знал, но не изменил решения жениться на ней, потому как полюбил свою избранницу с первого взгляда.
— Не обращайте внимания, Ваше Величество, — хлопотала нянька вокруг короля, — это она в горячке сказала, роды — не прогулки под луной.
— Как ты сказала? Прогулки? — рассеяно переспросил король и, навесив на лицо блаженную улыбку, пошел гулять в сад.
К ребенку отца допустили только через три дня, все это время в покоях вместе с королевой находилась только нянька.
Девочка была просто очаровательной: розовенькая, с синими глазками и золотистыми кудряшками, казавшимися мягким пухом из крыла ангела. Король в буквальном смысле не мог наглядеться на родное дитятко.
— Марта, как мы назовем наше чудо? — спрашивал король у своей супруги.
— Как тебе имя Эллария? Так звали мою бабушку.
— Это самое красивое имя, которое я когда-либо слышал. После твоего, конечно, дорогая, — он поцеловал королеву в висок.
Крещение Элларии было назначено на день первого снега, чтобы ее жизнь была такой же легкой и чистой, как этот снег. На церемонии присутствовали: король, королева, родственники со стороны короля, родственники королевы (феи, маги, колдуны, ведьмы и пара эльфов).
Для малышки выбрали самую лучшую крестную фею, которая должна была вести ее по жизни до достижения совершеннолетнего возраста. Как только подопечной исполнялся двадцать один год, фея покидала ее, по традиции давая последнее напутствие для вступления во взрослую жизнь.
Зал небольшой часовни утопал в цветах. Колыбель с малышкой находилась в самом ее центре, слева и справа на тронах восседали родители новорожденной, возле которых собрались родственники. Крестная фея стояла у изголовья, совершая магический обряд для защиты малышки во время церемонии.
Королева пригласила самую сильную фею для проведения обряда, но все равно очень нервничала, хотя и пыталась казаться счастливой. Король тоже переживал, но это было приятное волнение. Когда фея коснулась лобика девочки волшебной палочкой и произнесла: "За сим нарекаю тебя Элларией, дочерью славного короля Филиппа Неотразимого и королевы Марты", — створки одного из окон по велению невидимой силы отворились, на пол посыпались цветные витражные осколки, подул ледяной ветер и перед собравшимися явился черный колдун Балтамор. Его лицо исказила гримаса злобы, глаза горели фанатичным огнем, а редкая бороденка встала дыбом, словно хвост подранного павлина.