Горящая земля
Шрифт:
— Но корабли все еще присоединяются к ярлу Хэстену, — продолжал Оффа, — и он может стать достаточно сильным к весне. Я уверен, он будет искать и твоей помощи, господин.
— Я так и думал.
Оффа вытянул под столом длинные худые ноги. Один из терьеров заскулил, и Оффа щелкнул пальцами. Собака немедленно замолчала.
— Ярл Хэстен, — осторожно проговорил Оффа, — предложит тебе золото за то, чтобы ты к нему присоединился.
Я улыбнулся.
— Ты пришел сюда не в качестве посланца,
Оффа выглядел обиженным, услышав слово «жадность», но не протестовал.
— И именно Альфред велел отцу Беокке написать письмо, не так ли? — спросил я.
Оффа слегка кивнул.
— Итак, Альфред послал тебя, чтобы выяснить, что я собираюсь сделать.
— В Уэссексе любопытствуют насчет этого, — сдержанно проговорил Оффа.
Я положил на стол две серебряные монеты.
— Так расскажи мне.
— Рассказать тебе что, господин? — спросил он, уставившись на монеты.
— Расскажи мне, что я буду делать.
Он улыбнулся, потому что ему платили за ответ, который я знал сам.
— Ты щедр, господин, — сказал Оффа, положив на монеты свои длинные пальцы. — Альфред считает, что ты нападешь на своего дядю.
— Возможно.
— Но для этого, господин, тебе нужны люди, а людям нужно серебро.
— У меня есть серебро.
— Но недостаточно, господин, — уверенно заявил Оффа.
— Так может, я присоединюсь к Хэстену?
— Никогда, господин, ты презираешь его.
— Тогда где же я найду серебро? — спросил я.
— У Скирнира, конечно, — сказал Оффа, не сводя с меня глаз.
Я попытался сохранить непроницаемый вид.
— Скирнир — один из людей, которые тебе платят? — спросил я.
— Я не выношу путешествий на кораблях, господин, поэтому избегаю их. Я никогда не встречался со Скирниром.
— Итак, Скирнир не знает, что я замышляю?
— Судя по тому, что я слышал, господин, Скирнир верит, что каждый человек замышляет его ограбить, поэтому он готов ко всему — будет готов и к вам.
Я покачал головой.
— Он готов к грабителям, Оффа, а не к полководцу.
Мерсиец молча приподнял бровь — знак того, что ему требуется еще серебро. Я положил на стол монету и наблюдал, как она исчезла во вместительном кошеле.
— Он будет готов к тебе, господин, потому что твой дядя его предупредит.
— Потому что ты расскажешь моему дяде?
— Если он заплатит мне — да.
— Мне следовало бы немедленно убить тебя, Оффа.
— Да, господин, — ответил он, — следовало бы. Но ты меня не убьешь.
Он улыбнулся.
Итак, Скирнир будет знать, что я иду, а у Скирнира есть корабли и люди, но судьбы не миновать.
Я отправлюсь
3
Я попытался уговорить Рагнара отправиться во Фризию вместе со мной, но тот только посмеялся.
— Думаешь, я хочу промочить зад в такое время года?
То был холодный день, округу два дня поливал плотный дождь, налетевший с моря. Дождь кончился, но земля сделалась тяжелой, мокрой, зимние краски потемнели, воздух стал влажным.
Мы ехали через холмы. Тридцать моих людей и сорок людей Рагнара. Все мы были в кольчугах, в шлемах, при оружии. На боках у нас висели щиты, у пояса в ножнах — длинные мечи.
— Я отправляюсь зимой, — объяснил я, — потому что Скирнир не будет ожидать моего прибытия до весны.
— Ты надеешься на это, но, может, он уже слышал, что ты — идиот?
— Так поедем со мной, — предложил я. — И снова сразимся вместе!
Рагнар улыбнулся, но не встретился со мной глазами.
— Я дам тебе Ролло, — сказал он, имея в виду одного из лучших своих бойцов, — и любого человека, кто захочет отправиться с ним. Помнишь Ролло?
— Конечно.
— А у меня есть свои обязанности, — сказал он неопределенно. — Я должен остаться здесь.
Он отказывался от моего предложения не из трусости. Никто никогда не обвинял Рагнара в робости. Я решил — то была не робость, а лень. Он был счастлив, так зачем ему было разрушать свое счастье?
Рагнар сдержал лошадь на гребне холма и показал на широкую полосу прибрежной земли под нами.
— Там — английское королевство, — сказал он.
— Что? — негодующе переспросил я.
Я посмотрел на темную от дождя землю с небольшими холмами, еще меньшими полями со знакомыми каменными ограждениями.
— Так все его называют, — сказал Рагнар. — Английское королевство.
— Это не королевство, — ответил я.
— Его так называют, — терпеливо проговорил он. — Твой дядя хорошо потрудился.
Я издал звук, как будто меня тошнило, что заставило Рагнара рассмеяться.
— Подумай вот о чем, — сказал он. — Весь север — датский, кроме земель Беббанбурга.
— Потому что ни один из вас не может взять эту крепость.
— Ее, вероятно, и нельзя взять. Мой отец всегда говорил, что это слишком трудно.
— Я ее возьму, — сказал я.
Мы поехали вниз с холмов.
Деревья под порывами ветра, дующего с моря, теряли последние листья. Пастбища были темными, тростниковые крыши домов почти почернели, густой запах разложения этого года стоял у нас в ноздрях.
Я остановился возле одной из усадеб, пустой, потому что люди при виде нашего приближения бежали в леса, и, заглянув в зернохранилище, увидел, что урожай выдался хорошим.