Горящая

Осенённый

за отцом по скитаньям семьи,

сколько школ со слезами меняла,

педагогов и классов своих

всю Смоленщину видела с братом,

шесть райцентров менялись в пыли,

живописные сельские дали,

перелески туманных долин

все районы из самых отсталых

в число лучших отец выводил,

их приезжие не узнавали,

видя новые облики их

Смоленск Велиж и Ельня сменяли,

после

Глинка в чащобах глухих,

а потом занесло их на запад -

Монастырщины маленькой лик

всей семьёй были там в Новоспасском,

фестиваль музыкальный почтив,

она видела Флёново краски

и музей славных Тенишевых

возрождал место русское папа,

собирая строителей клин,

вдохновлял снова жизнь в Новоспасском,

где до этого был лишь пустырь

осень сельскую глушь открывала

на полях бесконечных льняных,

на болотах, брусничных полянах,

у туманных картофельных нив

она знала, что имя ей дали

непростое, где пламень горит,

быть отныне всю жизнь ей Горящей,

воплощая порывы души

с юных лет вошла в мир одеяний

приходивший с журнальных страниц,

где подшитые выкройки мама

расстилала, чтоб модное сшить

мама ситцы всегда оставляла

Лене, чтобы всё нужное сшить,

та сама управлялась с лекалом,

превращая ткань в платья свои

вечерами платки вышивала,

нанизая в них красную нить,

к платьям воротнички пришивала

вологодские из кружевных

себе шапочки, блузки вязала,

шерстяную используя нить

и в «трубе» головной щеголяла

крупной вязки в морозы зимы

Лену вечно тянуло к экрану,

если были там сцены портных,

всё смотрела как как мерки снимают

и творят все задумки свои

но всех больше звало рисованье,

акварели и карандаши

и само собой всё получалось,

хотя вовсе никто не учил

нигде не было школ рисованья,

куда ей так хотелось ходить,

жизнь в глубинке красоты пейзажей

даровала, будя её кисть

здесь сказался врождённый характер

– достигать в каждом деле вершин,

быть во всём вдохновенно Горящей,

труд, талант и упорство сложив

время бурное восьмидесятых

привносило в их дом колорит,

обожала она итальянцев,

что звучали с пластинок простых

пел Кутуньо, Ромина с Альбано,

Тоцци, Фольи и много Сабрин,

«Рикки-Повери»

и Челентано,

погружая в мечты о любви

был поклонник из школьных романов,

не скрывавший ей чувства свои,

пел солистом в их школьном ансамбле,

вечера дискотечные вил

времена Перестройки настали,

началась необычная жизнь,

появились в их доме журналы,

диктовавшие моду страны

«Бурда моден» повсюду лежала,

увлекавшая выкройками,

Лена ползала по полу с мамой,

чертя мелом немецкий мотив

ширпотреб магазинный скупая,

его быстро распарывали

и по-бурдовски перешивали,

чтобы модниц Смоленска затмить

опустели повсюду прилавки,

всюду слово одно – дефицит,

в Белоруссию шли караваны

их района товары добыть

всё ломилось, лишь только въезжаешь,

у сябров этой трудной поры,

Могилёв, Гомель, Орша давали

всё, что нужно в тяжёлые дни

выбрать путь предстояло Горящей,

чему в жизни себя посвятить,

развивать ли ей дальше задатки

живописные в недрах души

приходила к Майорову мама,

что детей рисованью учил,

выпускник областного худграфа

живописность Елены узрил

в ней увидел витанье таланта,

дал советы, простые азы,

передал все секреты, что знал сам,

на худграф её благословил

получила советы Аркада,

его геометрический мир,

дал уроки ей по «начерталке»,

чтобы трудный экзамен пройти

вот и школьные годы пропали,

время выбора красок судьбы,

ей открылись картины худграфа,

дух романтики и красоты …

Глава II

На Дзержинке простая «общага»,

три подруги по комнате их,

Полякова жила с ней Наталья

и Зюляева Ольга с Десны

всё на этих высотах бесплатно,

лишь за краски и ватман плати,

стал этюдник ей спутником важным,

знаком качества в СГПИ

сразу видно ребят из худграфа,

их в одежде особенный вид,

на их фоне все были неряхи,

не умевшие облик блюсти

днями лекции их пролетали,

с «начерталкой» корпели умы,

геометрия строгих деталей,

воспаряющий авангардизм

дух Самариной курсом впитали

и особый Обориной стиль,

Пресняков, Прудников посвящали