Горящие камни
Шрифт:
Из башни высунулась голова командира. Лицо сосредоточенное и строгое, полное решимости. Он знал, что воевать на такой грозной технике почетно. Увидев коменданта крепости, стоявшего на обочине дороги, он вскинул в приветствии руку. Генерал-майор Гонелл лишь одобрительно кивнул в ответ.
Двое солдат просунули в амбразуру стены ствол тяжелого противотанкового ружья, закрепили раздвижные станины лафета, поставили щитовое прикрытие. В сторону бастиона бодро прошагали парашютисты Геринга.
«Русские, сами не понимая того, лезут в огненную ловушку, – подумал
Двое патрульных не замечали Эрнста Гонелла, подошедшего к ним, курили на углу здания и негромко разговаривали. Обыкновенный солдатский треп.
– Франц, тебе не кажется, что у этого русского вещателя берлинское произношение? – усмехнувшись, сказал один из этих солдат, рослый, костистый с широким разворотом плеч.
– Я бы сказал, что этот русский не совсем обычный агитатор. Все свои выступления они начинают с пластинок, а он сразу зачитал ультиматум.
– Торопился. Очевидно, они уже назначили время штурма.
Ответить Франц не успел, заметил коменданта города, вышедшего из-за угла, отшвырнул сигарету, бодро вскинул руку и выкрикнул:
– Хайль Гитлер!
– Хайль! Как настроение? – спросил Эрнст Гонелл.
– Боевое! Будем биться до конца, господин генерал-майор, – охотно ответил Франц. – Город им не взять.
– Знаю, вы отличные солдаты. Фюрер очень надеется на вас.
К ним подскочил запыхавшейся взволнованный адъютант.
– Господин генерал-майор, наблюдатели выявили местонахождение русского пропагандиста.
– Где же он запрятался?
– Он на втором рубеже, в двадцать четвертом квадрате. Его особенного хорошо видно с наблюдательного пункта Тридцать второго батальона.
Генерал-майор Гонелл прекрасно представлял эту местность с сопкой и двумя неглубокими оврагами. Четыре дня назад эту территорию занимала рота истребителей танков из Четвертой полицейской дивизии СС под командованием капитана Шварцберга. Большая часть этого подразделения полегла при первом же наступлении русских, попытавшихся взять город с ходу. Тогда ими было подбито восемь русских танков. Смертельно раненного Шварцберга солдаты под огнем сумели принести в город, где он и скончался под сочувствующими взглядами сослуживцев.
«Надо отдать должное почившему. Он умел разговаривать с простыми солдатами. Это тот самый случай, когда подчиненные всецело доверяли своему командиру. Кончина столь опытного офицера обернется для нас большими потерями», – подумал Гонелл, не сказал ни слова и быстрым шагом двинулся на наблюдательный пункт Тридцать второго батальона.
Придерживая рукой распахивающиеся полы генеральской шинели, он поднялся на самый верх бастиона. В тесной комнате с узкими амбразурами, проделанными в стене, кроме командира батальона подполковника Гросса находился майор Эверест, отвечавший за западный сектор обороны.
– Господин генерал-майор, разрешите доложить, – после приветствия бодро проговорил командир батальона. – Обнаружен русский агитатор. Этот район у нас хорошо пристрелян. Мы можем уничтожить его одним пушечным выстрелом.
– Почему
– Очевидно, он решил подняться повыше, чтобы вещание было как можно более отчетливым и громким.
– Русский очень рискует. Хочу посмотреть на этого храбреца, – сказал Эрнст Гонелл, иронически хмыкнул и шагнул к амбразуре.
– Он как на ладони, господин генерал-майор, – произнес майор Эверест, протягивая коменданту свой бинокль.
Тот невольно задержал взгляд на его черной поверхности, инкрустированной золотом. Не рядовая вещь, старинная. Выпущена в Берлине компанией Герца. Наверняка досталась майору от деда, такого же кадрового военного.
Гонелл приложил бинокль к глазам и взглянул на невысокую сопку, заросшую кустами. На крошечном плато, изрытом недавними разрывами, он рассмотрел небольшую движущуюся точку. Это был русский агитатор, волочивший за собой сани с рупором. До самой кромки сопки ему ползти оставалось немного, каких-то сто метров. Потом он скроется на противоположном склоне, и достать его будет куда труднее.
Гонелл вернул бинокль майору Эвересту и сказал:
– Пусть ползет дальше. Сегодня у этого русского чертовски хороший день! Я ему даже завидую. Не каждый раз подваливает такое счастье. – Генерал-майор улыбнулся и добавил: – Он даже не подозревает, что сегодняшнее число может по праву считать своим вторым днем рождения. Я оценил его геройство. Пусть русские знают, что мы не боимся ни окружения, ни агитаторов, с нами фюрер! Сделаем вот что. У нас ведь есть снайперы, способные уничтожить цель с расстояния в километр?
– Так точно, господин генерал-майор! – с готовностью ответил подполковник Гросс. – Это унтер-офицер Триста пятого пехотного полка Маркус Шпиц.
– Прикажите унтер-офицеру Шпицу уничтожить громкоговоритель, а русского не трогать. Пусть поймет, что мы подарили ему жизнь.
Понемногу рассветало. Там, где еще совсем недавно зияла чернота, теперь просматривались редкие деревья, порубленные крупными осколками.
Капитан Велесов откинул прочь куски дерна, вылез из норы и пополз к своим траншеям, подтягивая за собой сани с громкоговорителем. Полный рассвет мог застать его где-то на полпути. Михаила не покидало ощущение, что за ним кто-то внимательно наблюдает.
Велесов покинул лесочек и оказался на узком плато, которое могло просматриваться с крепости. Михаил прополз еще метров двести, как вдруг услышал сильный удар по жести. Он повернулся и увидел, что громкоговоритель разбит. Тяжелая пуля угодила в мембраны, без которых трансляция невозможна.
Капитан застыл на грязно-сером снегу, ждал следующего выстрела. Немецкому снайперу не составляло особого труда пригвоздить его к стылой земле. Теперь, когда практически рассвело, он осознал все изъяны выбранной им позиции. Его было хорошо видно с бастиона крепости «Привиц». Именно оттуда и был произведен выстрел.