Гоша Каджи и Алтарь Желаний
Шрифт:
Пока Мери произносила свой монолог, она стояла, упершись кулачками в столешницу. А потом повернулась к Никисии, и в глазах у нее сверкнули проблески слез.
— Вы должны ему сказать. Вы просто не можете не завершить уже свершившийся обряд. Если вы этого не сделаете, это сделаю я! Я тоже, как никак, родственник.
В голосе девушки пророкотала плохо скрытая угроза. Зрачки ее внезапно потемневших глаз сперва расширились, а затем превратились в узкие вертикальные полоски ярко-золотистого цвета. Еще чуть-чуть и она с легкостью обернулась бы большой рыжей рысью.
Никисия Стрикт повернула свое сухонькое личико к
— Да, Гоша, это правда. Ты — волшебник.
— Я знаю. — Спокойно произнес Каджи в ответ, переводя взгляд с бабушки на сестру. — Я — волшебник.
И парнишка на самом деле это знал и в это верил. Даже не совсем так, Каджи чувствовал, как некая искорка прямо сейчас ожила в нем, там, где и должна была быть изначально — где-то посредине между душой и сердцем. И еще Гоша понимал, что теперь она останется у него там навсегда, пока он жив. И парнишка совсем не испугался перемен. Хотя пока все еще по-прежнему абсолютно ничего не знал о магии и о том мире, среди которого ему теперь предстоит жить.
— Да, я — волшебник, — прошептал он тихо и счастливо улыбнулся.
Глава 3. Пикник в «берлоге»
Погода за окном комнаты окончательно и бесповоротно испортилась. Моросил такой нудный дождь, что казалось, будто бы он длится безостановочно уже как минимум пару недель, а не разродился слезами всего лишь час назад. Изредка в небе проносились длинные молнии сопровождаемые сильными раскатами грома, совсем не по-осеннему выглядевшие. По протяжности и громкости они смело могли соперничать с буйно-помешанными весенними грозами. А ветер метался по улице из стороны в сторону, словно его поймали какие-то бесстрашные хулиганы, а потом плеснули на хвост керосину и подожгли. И отпустили, развлекаясь. Что с них, придурошных возьмешь?
Гоша Каджи стоял около окна в своей спальне, и, откинув занавеску в сторону, прижимался странно разгоряченным лбом к прохладному стеклу. Взгляд его лениво блуждал от скуки, медленно скользя по опустевшей и потемневшей улице. Люди спрятались от непогоды по теплым домам и пили что-нибудь согревающее, проклиная такое окончание лета. А мысли Гоши сховались от нее же, сырости этой, в самый дальний уголок сознания. И вяло ворочались там, отдаваясь протяжным звенящим гулом в неестественно опустошенной голове.
Лишь только серебристо-седая прядка на виске вела активную жизнь независимо от всех остальных. Ее активность проявилась в виде ощущения, что она стала на самом деле серебряной. Нет, не в смысле цвета. А именно на полном серьезе: тяжелой и словно металлической на ощупь. Хотя стоило только парнишке посмотреть в зеркало, как он убеждался, что она оставалась прежней.
Но вот ощущение тяжести все нарастало и нарастало, обманывая глаза, с того самого момента, когда его отправили с кухни в свою комнату. Произошло такое знаменательное событие сразу же после первых слегка сумбурных поздравлений в связи со свершившимся обрядом. Именно после таких теплых слов и не менее горячих объятий и похлопываний по спине, мальчика, ненавязчиво так, попросили удалиться в спальню. Видишь ли, им, мол, нужно слегка тут кое-что обсудить между собой. На женском, так сказать, уровне.
Этот междусобойчик длился уже третий час. А Каджи, от скуки и одновременно нетерпения
Но внезапно боль, скуку и непогоду, со всеми их странными ощущениями, как рукой сняло. Стоило только произойти еще одному маленькому волшебству в его юной жизни. Снизу, из кухни, раздался звонкий голос:
— Гоша! Ты чего там спрятался? Спускайся живо сюда, у нас все уже давным-давно готово. Я кому сказала! Жи-во…
Оказывается, он только этого и ждал, все то время, едва вошел в свою комнату. Молил, именно о таком заклинании, свершившем сейчас свое небольшое чудо. Он, Гоша Каджи, — русский (да, именно так он себя ощущал), не пионер, наверно сирота, личного имущества кот наплакал и т. д. — сейчас окажется среди НАСТОЯЩИХ волшебников. Среди СВОИХ родных, среди ТАКИХ ЖЕ, как он сам.
И парнишка знал, нет, скорее догадывался почти наверняка, что произнесет заветную магическую фразу именно этот веселый и задорный голос. Тот голос, который совсем недавно так настойчиво, с жаром, отстаивал его право стать МАГОМ. Он будет благодарен за этот воистину волшебный миг, перевернувший всю его жизнь, всегда. Если сможет, то вечно.
Не прошло и пары секунд, как Гоша, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, мчался вниз по лестнице. И только у самой двери в кухню мальчишка все-таки вспомнил о существовании во всех мирах хоть малейших правил приличия.
Каджи резко затормозил и постарался несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоить дыхание. Отчасти получилось. А вот хоть как-то привести в порядок растрепавшуюся прическу не удалось вовсе, хотя Гоша старательно попытался пригладить торчащие в разные стороны волосы ладонью. Стало только хуже. Но он все равно решительно открыл дверь и, стремясь выглядеть спокойным, шагнул в кухню.
И в тот же миг парнишка напрочь забыл о своем показном спокойствии. Губы стремительно растянулись в жизнерадостной улыбке. В карих широко распахнувшихся глазах плескалось безразмерное счастье, норовя выплеснуться за стекла очков. И они, лучась, словно звезды в морозную ночь, вновь и вновь стремительно скользили взглядом по преобразившейся кухне. Она еще никогда, ну, совершенно никогда, так волшебно не выглядела…
Вроде бы все так же, как и утром. Кое к чему Гоша все-таки уже привык. А уж говорящие вещи ему вообще понравились до безобразия. Только мальчишка в этом вряд ли бы кому сейчас признался. Но, по правде, прикольно с ними будет пообщаться иногда. Хоть с кем-то появится возможность поболтать о сущих пустяках. Друзей-то, ведь, у него до сегодняшнего дня не было. Как-то не сложилось в этом мире…
Итак, вся мебель в сборе в своих самых что ни на есть волшебных образинах присутствовала на своих же законных местах. Но вот стены!.. Их просто не было и в помине.
Сразу же за дверью начинался удивительный и красивый пейзаж. Прямо как в сказке самого раннего твоего детства, когда ты лежишь в уютной кроватке, а тебе читают перед сном ласковым голосом красивую историю. О благородных, но бедных принцах; о прекрасных, но заколдованных принцессах; о черных душой и видом злодеях. И совсем не важно, чей голос оживляет тот сказочный мир, матери, отца, бабушки или сестры. Главное, что он — ласковый.