Гоша Каджи и Венец Гекаты

Рябов Игорь Владимирович

Хотя поначалу компания собиралась чесать языками без остановки до самого утра, но как-то незаметно решение поменялось. Когда в рассказах об ушедшем в небытие лете начали попадаться то тут, то там повторы, а глаза помимо их воли моргали все реже и реже, надолго задерживаясь в режиме закрытости, ребята поняли: здоровый сон ночью приятнее, чем головная боль утром.

— За мной! За Родину! За Сталина! — шепотом прокричала Янка и первой по-пластунски поползла в атаку на шалаш.

Следом за ней точно так же, только молча и сосредоточенно двинулись Аня с Робом. Этим двоим легко. Одна — упрямая, другой — сильный. А Каджи решил втихушку дезертировать. Могли

бы конечно и вчетвером там слегка уплотниться, не такой уж он и толстый, скорее стройный. А может и не пришлось бы тесниться, шалаш выглядел просторным. Но парнишка просто понял, что не осилит дистанцию. Так пущай лучше поутру расстреляют из волшебных палочек по решению магическо-лугового суда или без такового. Но сейчас он ни за какие коврижки не сдвинется ни на пядь. Да и заодно врагу ее, эту пядь, не отдаст — для себя грел.

К тому же костерок постреливал угольками невдалеке, а звезды так заманчиво блестели в темноте. И Каджи, смотря на них сейчас, понял, как ему показалось, что такое счастье. Почти. Вот только…

Он закинул руки за голову и попробовал поймать внезапно озарившую мысль о том, чего же ему не хватает для полного счастья. Но верткая мыслишка ускользнула, рассыпавшись на тысячу мелких желаний-осколков, спрятав за их сверканием главное. И тогда парнишка опять уставился в небо, спрашивая совета у разбросанных там бриллиантов, может они знают? Моргнул раз, моргнул два, а затем все звезды разом почему-то погасли, так и не ответив на заданный им вопрос.

А Барни для них даже спящих продолжал наигрывать мелодию, слегка убавив громкость, чтобы его друзьям снились только приятные и легкие сны. Да и по устоявшейся уже привычке он решил охранять их на всякий случай, хотя нужды в этом здесь, в берлоге, и не было вовсе. Но привычка — есть привычка, и никуда от нее не денешься, не спрячешься. И только перед самым рассветом, даже скорее когда первый луч солнца осторожно выглянул из-за горизонта, он тоже незаметно отключился. [13] Наглухо.

13

Можете выключить песню.

Глава 4. Дорога в межзеркалье

Вначале Гошу деликатно и осторожно потрясли за плечо. Но утренний сон был так сладок, что Каджи даже и не подумал открывать глаза. И вовсе он не притворялся, если вы так решили. Просто парнишка продолжал самозабвенно посапывать в две дырочки, удобно устроившись в позе эмбриона и подсунув обе ладони, сложенные лодочкой под щеку. И тогда по противоположной щеке кто-то настойчиво провел языком по всей длине от подбородка до уха. Да и его слегка зацепил.

Язык был большой и шершавый, а значит, решил Каджи, зевая и делая попытку проснуться, это точно не близняшки балуются. Если даже и они, то пришлось бы, скрепя сердце, простить неугомонных. Не приучен парнишка девчонок бить, скорее наоборот — защищать обязан.

На Роба тоже не похоже, ни по стилю поведения, ни по размерам язычины. Если бы друг позволил себе подобную вольность — Каджи точно урыл бы его не отходя от кассы, несмотря на то, что Баретто однозначно сильнее Гоши. И дружба на тот момент оказалась бы временно спрятанной в запасниках музея первобытных нравов.

Парнишка перевернулся на спину, сладко потянувшись, и собрался уже от души врезать неведомому шутнику куда ни попадя, даже не открывая глаз. Но в самый последний момент Гоша, неведомо почему,

передумал. Вполне возможно, что и правильно поступил, кто ж знает?

Он открыл глаза.

Первым запомнился большой кожаный пятачок подвижно принюхивающегося носа на очень даже огромной вытянутой морде. Желтые клыки, вразнобой торчащие из пасти, впечатлили еще круче. Можно сказать, что врезались в память навечно, а долго там жить осталось или нет — это совсем неважно. А уж глазищи зверюги, с пронзительно-черными зрачками и с непонятными всполохами еще более непонятных не то мыслей, не то инстинктов, буравившие парнишку с расстояния… Да какое там на фиг расстояние! Не было его вовсе. Таращился в упор, буро-рыжий валенок шерстяной! Правда, этот «валенок» разве что с ноги самого огромного великана, которому Гулливер ростом по пояс.

А вдобавок ко всему, то есть к предынфарктному состоянию, эта скотина (а как тут еще назвать можно?) соизволила плотоядно ощериться, облизнувшись тем самым языком, по ширине размером с саперную лопатку. И осталась довольна произведенным эффектом до слюней. Именно они-то и потекли по брылам.

— Вставай, — тихо проревел медведь.

— А что, лежачих есть вредно для пищеварения? — у Каджи хватило наглости поинтересоваться, терять-то один черт нечего, а так вдруг зубы заговорит и убедит косолапого стать почетным вегетарианцем. — Газы замучают? Мне знаешь, как-то все равно, в каком виде меня хрумкать будут, так что и утруждаться не стоит напоследок.

— Проспите, — чуть громче рыкнул местный громила, — хозяйка руга…

Договорить Михалычу не довелось. [14] Из шалаша торопливо выскочила заспанная Янка, с травинками, живописно запутавшимися в разлохматившихся волосах. И без долгих раздумий и деликатных разговоров она отвесила топтыгину по массивному заду, обращенному как раз к ней, солидный пинчище с левой ноги. И, похоже, что только после этого близняшка окончательно проснулась. И медведю лучше от этого не стало, уж поверьте нам.

14

Включите песню September — Satellites .

Глаза девчонки распахнулись во всю свою серо-голубую ширь, неистово заискрившись и расшвыривая молнии направо и налево. Рот тоже открылся. Отнюдь не для извинений за нежданно прерванную утреннюю беседу двух интеллектуалов.

— Совсем уж сдурел, мешок мохнатый!!! — проревела она не хуже косолапого, и пинок с удвоенной силой повторился, только для разнообразия и оживления разговора уже с другой ноги. — Вали отсюда, кому сказала! Ноги в лапы — и пошел, а лучше поскакал галопом, пока я тебя, как Тузик грелку, не порвала на лоскутки.

— Так я ж всего лишь разбудить хотел. Проспите, — медведь осторожно бочком этак, бочком отступал от не на шутку разъяренной близняшки. — Хотел как лучше…

Из шалаша, привлеченные шумом, выглянули еще две головы. Лица у них были, как и у остальных — заспанные и помятые, а прически, точнее полное их отсутствие, оказались усыпанными свежей зеленью травы. Но Анька сразу верно оценила диспозицию. Все-таки папа у девчонки — майор-десантник.

— А получит на орехи, которые похуже. Да-а, не повезло любознательному мишке. Как бы чего не прищемили. Одним носом тут дело вряд ли обойдется. — И втягиваясь обратно в шалаш, девчонка невозмутимо пояснила, видимо, Робу, ошарашенно наблюдающему за происходящим на поляне: — Хвост тоже пострадает…