Госпитальер и Снежный Король
Шрифт:
Стоящий у окна Филатов смотрел на улицу. Шел косой мелкий дождь. По набережной неторопливо проколдыбала тряская пролетка, прополз, стуча железными суставами, смешной неуклюжий трамвай. По Неве плыл маленький пароход с высокой коптящей трубой.
Двухэтажный аккуратный, с колоннами и изящным балкончиком особняк располагался в центре Санкт-Петербурга. Столица Московии копировала своего предшественника, некогда гордо возвышавшегося на брегах стальной Невы на Старой Земле. Да, именно такой был тот самый изначальный Санкт-Петербург в девятнадцатом веке.
– Сейчас наши психотехники заняты разблокировкой сознания Гроссмейстера, - сказал генерал, протягивая руки к огню.
– Сняли четыре уровня ловушек и пассивных нейроблоков, кстати, достаточно каверзных.
– Ничего себе, - покачал головой Филатов.
– Это Гильдия отношений. Они большие искусники в таких делах. Но и мы не лыком шиты, да?
– Кой чего умеем.
– Из сознания Кунца уже выудили немало интересного. Нашла подтверждение версия о причастности к нападению на «Ариэль» остатков разгромленных банд с Харлея-два.
– Что и требовалось доказать… Но насколько живучими эти твари оказались.
– Харлейцы... Никогда не воевал с тараканами в деревянных домах на ретропланетах? Травишь их, травишь. И кажется, наконец, избавился, но они появляются снова.
– Гроссмейстера нам не простят, - Филатов отвернулся от окна, уселся на узкий диванчик.
– Гильдия наверняка уже в курсе, что к исчезновению Абрахама Кунца причастна наша организация.
– Несомненно, - согласился Шутихин.
Он вынул из деревянной, с золотой крышкой, коробки на низком столике огромную сигару и провел пальцем по ней, активизируя. Сигара задымилась, распространяя приятный, неземной аромат, сладко туманящий голову.
– Мы уже чувствуем давление с ее стороны, - поведал генерал.
– Каковы наши действия?
– Абрахама Кунца придется отдать. Иначе Гильдия обещает объявить нам бойкот. Бойкот Гильдии не выгоден никому. И нам тоже.
– Они должны понимать, что Гроссмейстер зашел слишком далеко.
– Вся их деятельность заключается в том, чтобы заходить слишком далеко... Не беспокойся, Сергей, мы решим и эти вопросы. Мы умеем решать вопросы.
– Я знаю, - кивнул Филатов, которому тоже приходилось решать немало вопросов. И он знал, как они решаются.
– Еще у нас редкий трофей – латин, - продолжил генерал.
– И что?
– Он хочет видеть тебя.
– Меня?
– Он говорит, что ты забавный.
– Забавный, - хмыкнул Филатов.
– Последний раз меня называли забавным в восемь лет.
– Латины как дети. И им кажется, что дети все вокруг.
– Ох не знаю. Мне как-то жутковато становится от этих добродушных существ.
– И все-таки тебе придется с ним встретиться.
– Когда?
– Сейчас. Он ждет... Лифт один, - приказал генерал.
«Мажордом» среагировал на приказ, и тут же стена
Филатов нехотя поднялся с диванчика, что-то хотел спросить, потом раздумал и ступил в капсулу. Он ощутил, как гравиконцентратор прижал его крепко к платформе.
– Иди, - махнул рукой генерал.
Капсула закрылась и понеслась вниз в черных трубах с разноцветными проблесками.
Трубы извивались, пересекались, соединялись, перебрасывая капсулу, в подземных головоломных, не имеющих постоянной формы и конфигурации коммуникациях.
Под землей располагались основные производственные пространства, транспортные и энергетические системы столичного мегаполиса самой могущественной федерации в Галактике. Глубоко в грунт въелись и основные помещения Управления «Н».
Филатов посмотрел на счетчик, щелкающий у него перед глазами. На цифре – «78» капсула замерла. Итак, получается семьдесят восьмой уровень от поверхности и не менее трехсот метров к северу от кабинета генерала. В этой части Управления Филатову бывать еще не приходилось. Здесь в своих загадочных лабораториях колдовали современные алхимики - научники.
Капсула распалась со звоном стекла, и в глаза Филатову ударил яркий желтый свет. Латины обожают яркий желтый свет. Все их обнаруженные колонии и станции располагаются в системах желтых карликов.
Комната была огромная, со сводчатым потолком, совершенно пустая. Латин сидел на полу, катая на ладони шарик из материала, похожего на стекло, в котором вспыхивали радостные разноцветные блестки, складывавшиеся в цепочки.
Инопланетника это занятие увлекало полностью. Шарик то увеличивался, достигая размеров баскетбольного мяча, то съеживался до теннисного мячика.
Увидев Филатова, латин обрадованно засмеялся и отбросил шарик. Тот откатился и начал подпрыгивать, бесцеремонно попирая закон сохранения энергии - все выше и выше. Это была одна из многих подобных непостижимых игрушек латинов.
– Здравствуй, - защебетал беззаботный инопланетник.
– Здравствуй, - кивнул Филатов, присаживаясь на колено рядом с латином.
– Ты меня хотел видеть?
– Я, - глаза латина озорно забегали. Он зыркнул на шарик, скачущий все выше. Будто убоявшись его взгляда, шарик замер в воздухе - в метре над полом.
– Я хотел тебя видеть, забавный человек... Это было так смешно, когда ты дрался с людьми в латах.
– Мне было не очень смешно.
– Вы не умеете смеяться, - заметил латин.
– Иногда умеем.
– Ты забавный воин. И ты должен...
– латин замолчал.
– Что я должен?
– Меня попросили... Меня попросили передать. Это не мое слово. Это слово чужое.
– Что тебя просили передать?
– Синяя Долина... Ты и Никита... Забавное имя...
– Что?
– Филатов, с его непробиваемым самообладанием, ощутил, будто холодная змейка забирается за воротник, и сердце непроизвольно сжалось.