Господь

Гуардини Романо

Христос - Сын Божий, ставший человеком. Он есть Откровение во плоти, Откровение сокрытого Бога. «Никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф 11.27). «Видящий Меня видит Пославшего Меня» (Ин 12.45). Он - «Свет истинный, Который просвещает всякого человека»; Он пришел в мир, который «чрез Него начал быть», который исполнен смысла и просветлен духовным светом (Ин 1.9-10). И вот Он стоит перед человеком и освещает его. Но если тот «зряч» в мирском значении слова, то в нем действует воля, ищущая не Христа, а себя и мир. Взгляд его направлен на себя и на мир. Приходящее извне искажается в линзах зрения, становится двусмысленным, опасным, безобразным - в том случае, если вообще не выпадает из поля зрения. И может случиться, что человек со всей своей страстью к логике, порядку и справедливости ополчается против Иисуса, ибо открывшееся

его глазам чудовищно! Его собственные глаза превратили Свет мира в чудовище с тем, чтобы можно было отстраниться от Него, раздражающего взгляд.

Как могло быть такое возможным — перед Божественным светом? Перед ясным взором человека - хорошо, это мы могли бы еще как-то понять; но перед ясностью Божией?!
– О, именно перед Богом! Если зрение - это жизненный акт, если за взглядом стоит воля к жизни и любой взгляд несет в себе априорное решение, то тогда этот момент воли и выбора в зрении проявляется тем сильнее, чем в большей мере речь идет о вечной судьбе. А пред ликом Христа речь идет обо всем сущем. Это выражается и в словах «На суд пришел Я в мир, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы». Придя к людям, Посланец Откровения ставит их - но в то же время и Себя Самого перед выбором. В этом и заключается судьба, принимаемая на Себя Богом! Откровение не есть нечто безусловно правильное, что должно быть принято к сведению - нет, из него произрастает истина, предъявляющая требования к человеку сразу, как только он видит ее. Откровение требует, чтобы его приняли, чтобы человек отказался от самого себя и отдался тому, что исходит от Бога.

Те, кто действительно видит Бога, окликают Его и кладут по крайней мере начало послушанию. Таким образом, возвещение истины делит людей на готовых и не готовых, на желающих видеть и, не желающих, а тем самым - и на тех, кто становится зрячим, и на слепнущих. К последним- то и относятся пророческие слова, которые читаем у Матфея после притчи о сеятеле:

«Слухом услышите, и не уразумеете; и глазами смотреть будете, и не увидите. Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Мф 13.14-15).

Это деление может происходить весьма различными способами: мгновенно, при первом же соприкосновении, либо постепенно, в ходе долгого созревания.

Оно может происходить открыто или же под прикрытием внешних событий, в оболочке страстей и чувств. Но как бы то ни было - оно совершается.

Марк рассказывает в 8-ой главе о другом исцеленном Иисусом слепце, на примере которого мы буквально можем пережить внутренний процесс прозрения (22-26). Сначала Господь возлагает на него руку:

«Видишь ли что?» Тот, взглянув, воскликнул: «Вижу проходящих людей, как деревья!» Зрение разбужено, но в нем еще отсутствует верное соотношение. Тогда Иисус опять возлагает руки ему на глаза. Теперь его зрение урегулировано, он все видит ясно - он исцелен.

И это событие - одновременно и происшедшее реально и притча. Говоря точнее, это реальное событие на грани материального и духовного, сакрального. Здесь, вероятно, уместно вспомнить слова, приводимые Лукой в 11 гл.: «Светильник тела есть око; итак, если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло; а если оно будет худо, то и тело твое будет темно. Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма? Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как бы светильник освещал тебя сиянием» (Лк 11.34-36). У Матфея сказано еще: «Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» (Мф 6.23). Может быть, эти слова относятся к переживанию прозревшего человека, только что потрясшему его до глубины души. Он, до того пребывавший во тьме, узрел свет. Свет обрушился на него, и теперь ему кажется, что внутри все «светится». Но Иисус, указывая ему на этот свет, на это новое внутреннее начало, учит его более пристальному различению: между первым, природным светом - и другим, священным, который зажегся от исполненного веры соприкосновения с Ним. Христос даровал ему великий, целокупный свет: сначала глазам его, телу и разуму - а затем тому, что Господь называет «душой». Это - обращенность к Богу, открытость Ему, причастность Свету Божию. Душа должна широко открыть глаза и впитывать в себя свет, чтобы в ней «стало светло все так, как бы светильник освещал тебя сиянием». Но надо иметь в виду и предостережение: «... если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?».

Данное свидетельство - ключ к тому, что произошло в Иерусалиме.

Нам, однако, следует пребывать в «страхе и трепете» (Фил 2.12),

чтобы не погас в нас свет. Ибо и в нас самих действует воля; и в наших глазах живет она, руководя взглядом, вылепливая жизненные обстоятельства, оттеняя одно, затемняя другое, оттесняя на задний план, либо вынося на поверхность третье. И мы причастны к суду, и в нашем случае ставится вопрос, к кому мы присоединимся-к «зрячим», которые слепнут, или к «слепым», глаза которых открываются. Этот суд вершится всегда. Всякий раз, когда мы слышим слово Господне. Всякий раз, когда нас встречает Его истина. Всегда, когда мы чувствуем, что мы призваны. При любом повороте судьбы каждого из нас вспыхивает свет Божий, и мы переживаем либо прозрение, либо ослепление. Горе нам, если утратим бдительность, если не будем каждый раз заново приводить себя в состояние готовности! Горе нам, если останемся довольными в слепоте, если образ Божий побледнеет в нашем сознании, и если это станет для нас безразличным.

Так в Иерусалиме было сделан выбор. И вот Иисус идет назад в Галилею. Властьимущие - священники и книжники - отвергли Его. Они провозгласили, что лишь неграмотный народ, презренная толпа может верить в Него.

Приближается время второго выбора: примет или не примет Его сам этот народ? Миссия Его в изначальном смысле направлена не на человечество вообще и не на отдельных лиц, а на носителя священной истории - народ, с которым Господь связал Себя узами Завета на Синае. Выбор был сделан вначале правящими. Теперь этот выбор - перед народом: встрепенется ли он, возьмет ли в свои руки инициативу веры?

2. Сын Человеческий

Тогда же Господь произнес слова, в которых целиком раскрылось Его самосознание как Спасителя по отношению к людям: «Истинно, истинно говорю вам:

кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит ин-де, тот вор и разбойник. А входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса» (Ин 10.1-5).

Эта картина нам хорошо знакома - но она как-то не привлекает нас сразу. Признаемся, что нас даже несколько смущает сравнение верующих со стадом овец. Мы - в большинстве своем - горожане и далеки от сельской жизни; да и живущие на селе скорее всего не имеют представления о том, чем было для пастушьего народа понятие стада. Но словам Иисуса внимали люди, в сознании которых еще жило воспоминание об их народе в ранние времена. Авраам, которого Бог призвал в новую землю, был пастухом и жил со своими стадами. Стада этого царственного пастуха были столь велики, что не умещались в пределах одной земли вместе со стадами его брата, Лота, и один должен был уйти налево, а другой - направо (Быт 13.6 слл.). Пастухом был и Исаак, которому старший раб его отца нашел невесту у источника (Быт 24.2 слл.). Пастухом был Иаков, который служил за Рахиль семь лет и еще раз семь, потом отправился со своими тучными стадами на родину, встретил на своем пути Ангела Бо-жия и боролся с ним (Быт 29 и 32). Когда сыновья Иакова, спасаясь от голода, переселились в Египет, Иосиф представил фараону своих братьев как пастухов овец, и им было разрешено поселиться в земле Гесем (Быт 47.3 слл.). Их потомки, странствующие пастухи, вернулись через пустыню на родину, но и в годы оседлости образ пастуха, живущего со своим стадом, оставался в их сознании прототипом человеческого бытия. Именно в этом ключе нам следует понимать притчу о пастыре; мы должны видеть этот образ глазами человека, вся жизнь которого проходит с животными. Он чувствует их состояние, примечает любую особенность и любую немощь. Они же, в свою очередь, воспринимают его почти как относящегося к стаду - заступника и вожака, реагируют на его голос и движения.

Фарисеи не понимают, что Он имеет в виду своей притчей, - и Он развивает и углубляет некоторые ее аспекты. «Истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам. Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их. Я есмь дверь; кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком. Я есмь пастырь добрый; пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их. А наемник бежит, потому что наемник, и нерадит об овцах. Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца» (Ин 10.7-15).