Господа из завтра (СИ Обновлено 06.09.09)
Шрифт:
– Ваше Императорское Высочество. Вот уже семь лет, по воле вашего венценосного отца, занимая пост генерал-губернатора княжества Финляндского, я, по долгу службы, был ознакомлен с предложениями вашего императорского высочества по…
От обилия лишних слов мне неудержимо хочется зевнуть. Так, ну, пора этот поток останавливать. «Дай отдохнуть фонтану»…
– Федор Логгинович, простите, но я вас перебью. Вы хотите знать, знаком ли я с разработанной вами программой, а также высказать свои замечания по поводу моей, верно? Генерал-губернатор удивлен, но все же утвердительно
– Первое: с вашей программой я знаком. По основным пунктам, а именно: назначить на государственные посты только чиновников, знающих русский, усилить и углубить преподавание русского языка, подчинить имперскому контролю органы массовой информации – возражений нет. Полностью разделяю и приветствую. Как дополнение, могу предложить декрет о запрещении использовать шведский язык в качестве официального. По второму вопросу – слушаю вас внимательно. Только умоляю вас, Федор Логгинович, оставьте эти славословия и титулования. А то в потоке слов смысл теряется.
Сказать, что Гейден удивлен – ничего не сказать. Он несколько раз открывает рот, собираясь начать речь, но снова закрывает его и молчит. Наконец, он собирается с мыслями:
– Ваше Императорское Высочество. Я, – он снова на секунду умолкает, но потом решительно продолжает, – я полагаю некоторые пункты из вашей программы преждевременными. Введение на территории княжества общеимперских налогов нанесет непоправимый удар местным промышленникам и купечеству…
– Интересно, а как же русские промышленники и купечество справляются? За что ж вы соотечественников так не любите, Федор Логгинович?
– Но, вы должны понять, что введение таких налогов, – он делает упор на слове «таких», – приведет к возмущению в финском обществе. Возможно даже к открытому бунту.
– И что же? Для чего, в таком случае, на посту генерал-губернатора находится боевой генерал, да еще и начальник Генерального штаба в прошлом? Мне кажется, что в случае бунта вы будете знать, что делать!
Ого! Проняло! Гейден расправляет плечи и выпячивает украшенную орденами грудь:
– Разумеется, Ваше Императорское Высочество может быть уверен, что любая попытка мятежа будет немедленно пресечена в корне!
– Замечательно, Федор Логгинович! Другого ответа я и не ждал. Тогда, что же вас смущает?
– Однако, Ваше Императорское Высочество…
– Вот что, Федор Логгинович, давайте-ка вы будете обращаться ко мне «Николай Александрович». Так короче и проще.
– Слушаюсь, Николай Александрович. Меня только весьма смущают финские части… – он вытаскивает платок и промокает им вспотевший лоб. – Ведь ваше предложение об их расформировании с включением личного состава в строевые батальоны, расквартированные на остальной территории Империи, может тоже вызвать… м-м… беспорядки.
– И в этом случае?.. – я умышленно предоставляю ему право самому закончить свою мысль.
– В этом случае мне может не хватить имеющихся под ружьем войск.
– Не волнуйтесь, Федор Логгинович. Вы получите под свое начало столько войск, сколько необходимо.
– В таком случае, ва… Николай Александрович, я могу только
Он еще долго расхваливает меня и воспевает мои таланты. Несмотря на эту бесконечную осанну, мы все же умудряемся обсудить детали совместной работы, мероприятия, необходимые к первоочередному исполнению и шаги, которые последуют за этим. Тут он толков, деловит, не стесняется перебивать меня и спорить, когда считает неправым. В конце концов, мы расстаемся вполне удовлетворенные друг другом. Это хорошо, что мы нашли с ним общий язык. Человек он умный, дельный и программу мою будет претворять в жизнь со всем усердием. Хороший человек. Жаль только, что в ближний круг ему уже поздновато. Не поймет. А, ей-богу, жаль!..
…Вечером в Зимнем малый, «неофициальный» прием. Дабы еще сильнее позлить доченьку Виндзорской вдовы, я рекомендую Моретте отправить ее родителям телеграмму с просьбой о прощении и выражением совершеннейшего счастья от ее нынешнего положения без пяти минут жены русского наследника. Пусть «порадуется», змеюка британская. И супружника своего полудохлого пусть порадует. Глядишь, он от такой радости на неделю раньше загнется. Какая ж я, все-таки, сволочь, аж самому приятно! На приеме ко мне подходит генерал-адмирал.
– Здравствуй, mon neveu [32] , представь меня своей очаровательной избраннице!
Моретта смотрит на Алексея несколько удивленно, но послушно подает ручку для поцелуя и говорит:
– Я очень рада знакомству. Я делаю шаг в сторону и увлекаю генерал-адмирала с собой:
– Бляха, дядюшка, ну ты даешь! Какой «представь»?! Вы ж знакомы, она в Питер приезжала!
– Серьезно? – Платов смотрит на меня с подозрением. – Ты уверен? То-то я думаю, где я её видел… Ах, да! Вспомнил! Это же еще до моего вселения было. Генерал-адмирал приехал на тот приём уже изрядно «нагрузившись» в Гвардейском экипаже. «Мама-папа» сказать мог, стоял прямо, но вместо Моретты в воспоминаниях одна белая шляпка с цветочками. Ладно, проехали… Ну так что решил мой венценосный брат по поводу назначения Рукавишникова?
32
племянник (фр.)
– Дядя, поимей совесть! Я только сегодня с поезда, здесь – с невестой. Ну, я что, сейчас все брошу и начну Александра пытать по поводу Димыча?
– Поимейте совесть… и совесть тут же поимели, – улыбается Платов, – У нас тут вечный бой – покой нам только снится! Ладно… Понимаю, у тебя дополнительная нагрузка появилась. Одного дня тебе на отдых хватит? На фиг ты нам здесь нужен с диагнозом «нервное истощение». Но и ты меня тоже пойми, мне скоро за семь морей отправляться, а здесь бардак на верфях. Толковый задел на будущее даже в проекте отсутствует.