Господа Магильеры
Шрифт:
На Менно навалилась усталость. Навалилась так, как наваливается обрушившийся от близкого фугасного взрыва вперемешку с остатками крепи каменный свод. Обмякшее его слабое тело задрожало. Оно не спало последние двадцать часов, оно ныло, оно хотело вздохнуть свежего воздуха вместо здешнего, липкого и сырого. Оно хотело скорчиться и забыться.
– Значит так, господин штейнмейстер, - лейтенант Цильберг развернулся к нему на каблуках, - Уши у вас имеются, осталось приложить их к полезному делу. Ступайте на пост прослушки и заступайте на смену. На три смены, восемнадцать часов.
– Разрешите приступить, господин лейтенант.
– Разрешаю. Приступайте.
* * *
Отношения с лейтенантом Цильбергом не задались с самого первого дня. Менно помнил этот день во всех мелочах, хоть и предпочел бы забыть, как забыл множество похожих друг на друга дней здесь, в подземелье.
Он помнил, как тяжело пыхтящий грузовик вывалил его и еще несколько новобранцев из лендвера на землю, и как сердитый офицер, накричав на них, загнал в тесный и скверно пахнущий блиндаж с перекрытием из отсыревших бревен. Менно вертел головой на короткой шее, пытаясь сообразить, где очутился. Ему было страшно и неуютно.
Он не знал войны, знал лишь тряску и бензиновый чад, тесную форму и дрянную, без масла, кашу. Он даже не успел свыкнуться с тем, что он и война отныне составляют единое целое. Что та штука, которую называют войной, вырвалась из-за решетки газетных строк и схватила его своей огромной разверзнутой пастью. Что он теперь не дядюшка Менно, как называла его соседская ребятня, а рядовой Хупер.
Шеренга новобранцев оказалась неровна и коротка. И Менно, к собственному смущению, являл собой наиболее непривлекательную ее часть. Он попытался выпрямиться по стойке «смирно», как в учебной части, но неуклюжее тело вновь подвело его. Даже расправленные плечи и выпрямленная спина не спасали, он все равно выглядел бесформенным бурдюком на фоне узких стройных бутылок.
Взглянуть на новобранцев прибыл офицер с лейтенантскими погонами. Он ловко поднялся по сбитой из деревянных балок лестнице, вынырнул, как чертик из табакерки. Лицо его показалось Менно красивым, волевым, но и жестким. От взгляда его черных прищуренных глаз шеренга новобранцев качнулась, точно мелкая волна, налетевшая на гранитный мол.
Менно поежился, когда взгляд офицерских глаз прошел по нему. От этого взгляда его обдало резким и колючим подземным сквознячком.
– Что еще за тюфяк? – процедил офицер, глядевший на Менно, - Какому дураку, хотелось бы мне знать, вздумалось прислать этого оболтуса в сапёрную роту? Да он же застрянет как пробка в первом же лазе!
Адъютант торопливо пробежал глазами бумажный лист, который держал в руках.
– Приказ полкового штаба, господин лейтенант. Дело в том, что…
– Как звать? – коротко спросил лейтенант.
– Менно Хупер! – выпалил Менно, и поспешно исправился, - Рядовой Хупер!
– Рядовой Хупер, откуда вы
– Из Энзе.
– Где это Энзе?
– В Вестфалии, господин лейтенант.
– Сколько вам лет, рядовой Хупер?
– П-пятьдесят один.
Лейтенант досадливо дернул щекой и отвернулся.
– Отвратительно, - сказал он с чувством, - Они серьезно считают, что в сапёрную роту можно сливать всю дрянь, что скопилась в ландвере? Полюбуйтесь на него. Он стар, толст и, пожалуй, глуп. Что мне с ним делать? Отправь его на работу, и все английские слухачи услышат его приближение за двести метров! Я уже не говорю о том, что для него придется расширять половину туннелей!
Солдаты засмеялись. Адъютант кашлянул в кулак.
– Он штейнмейстер.
Лейтенант замер. Повернулся. Медленно, очень осторожно, словно под ногами у него было не бетонное, в грязных разводах, перекрытие, а болотная топь. Лейтенантские глаза, темные, сердитые и прищуренные, несколько раз быстро моргнули. И вновь обратились к Менно.
– Штейнмейстер? Шутить изволите?
– Никак нет, господин лейтенант. Взгляните сами.
– Штейнмейстер! Но это же замечательно. Возможно, это лучшее наше приобретение за последний год. Штейнмейстер!
– Видимо, поэтому его откомандировали в сапёрную роту, господин лейтенант.
– Наконец в чью-то светлую голову пришла мысль отправлять этих ребят под землю, в саперные части, а не сколачивать из них парадные роты и гнать шеренгами прямиком на пулемет! Здесь им самое место!
Лейтенант Цильберг улыбнулся. Он явно был не из тех, кто улыбается по любому поводу. Лицо его, сероватое, грубое, напоминало разглаженную цементную поверхность, покрытую слоем только подсохшего раствора, так что всякая улыбка, казалось, могла привести к трещине.
– Ну, рядовой Хупер, здесь для вас найдется подходящая работа. Штейнмейстер, подумать только… Толковый штейнмейстер может заменить два взвода, если не всю нашу роту. Вы нам пригодитесь, штейнмейстер Хупер. Очень пригодитесь. Вы ведь сможете обрушивать на головы «томми» их минные галереи и туннели, укреплять стены лазов, заглушать вибрацию бура… Господи, да штейнмейстер под землей – это ходячий арсенал на все случаи! Ваша родная стихия, что ни говори.
Лейтенант в порыве чувств хлопнул Менно по спине. Рука у него была худая, но тяжелая, как кайло, Менно едва не закашлялся.
– Г-господин лейтенант, - выдавил он, - Это не…
– Вы, видимо, не служили в линейных частях? Вижу, на вас нет магильерского мундира… Ничего, не переживайте. Опыта здесь много, больше чем грязи под ногами. Материальную часть вы постигнете быстро, я дам вам лучших инструкторов. Думаю, суть нашей работы вы и так прекрасно понимаете. Мы – двадцать седьмая саперная рота. Правильнее было бы сказать подземно-минная, но именуемся, как и прочие, сапёрной. А еще нас зовут крысами. Это потому, что мы не выбираемся на поверхность и роем ходы. А еще за нашу манеру драться. Вы знаете, как дерутся крысы, штейнмейстер? Молча и яростно. Всегда до смерти. Кайзерские крысы, вот кто мы.