Господа офицеры! Книга 2
Шрифт:
Она вытащила из мешка обломок шпаги Аженовых и решительно распорола заднюю стенку палатки. Прислушалась и, выбравшись наружу, скользнула в заросли.
Побег её обнаружили минут через десять.
— Дьявол с ней, пусть побегает, если хочет. Куда она с острова денется?! — сказал Сезар. Ловить будем после обеда. Так даже интереснее. Кто поймает, тому первому и достанется, — решил он. — Эй, Жоан! Сбегай, поторопи Бернабе и Мексиканца, всё давно стынет. Потом доделают, если что не успели. У нас ещё два дня впереди.
Г
— Подожди, сказал Гонсалес негру, взявшемуся было за лопату. Он спрыгнул в яму и чуть приподняв тело Рыжова обшарил по очереди карманы. Не найдя больше ничего стоящего, выкинул наверх револьвер и нож.
Оступившись в углубление, оставшееся от ларца, он чертыхнулся, непроизвольно посмотрев себе под ноги. Под ботинком что-то было. Затем медленно поднял голову, опасаясь встретиться с внимательным взглядом Бернабе, но негр в это время, присев, пытался украдкой снять золотой перстень с пальца Нечаева, лежащего в трёх шагах от ямы.
Мексиканец ещё раз незаметно двинул ногой, счищая землю на дне углубления и тут же закрыл дно ямы телом убитого. Спустя секунду он был уже наверху.
— Нашёл что-нибудь стоящее? — спросил он ямайца.
— Только часы, — поднял их за цепочку Бернабе.
Мексиканец взял часы, поднёс их к уху и вернул назад:
— Повезло тебе парень! — с одобрением и явной завистью сказал он. "Но мне значительно больше!" — не удержался про себя от торжествующей усмешки Гонсалес. "Вернусь и сам всё выкопаю! Там ещё на три жизни хватит! В Мехико буду жить, а не в вонючем Колоне!"
Подняв убитого, они подтащили его и бросили вниз. Яма была достаточно глубокой, чтобы принять всех троих.
— Этого наверно не донесём, уж больно здоровый, — подойдя к третьему русскому сказал Бернабе.
— Не донесём, так дотащим. Давай берись за вторую ногу, сначала из кустов вытащим, — приказал негру мексиканец.
Они взялись за огромные сапоги и потянули окровавленное тело из зарослей. ...
Две пули, попавшие в грудь и плечо, отбросили развернувшегося на выстрелы поручика в кусты. Он рухнул на правый бок, подмяв сломавшиеся под его тяжестью ветки и потерял сознание.
... Пробудившийся от болевого шока мозг, тут же просигналил об опасности, заставив вовремя сдержать стон от дикой боли в левом плече, чуть повыше старой раны.
Рядом разговаривали двое, по-испански. Машенька не зря занималась с ними почти три месяца. Все трое могли вполне сносно сказать несколько десятков фраз, а Рыжов, так тот вообще мог выдать что-нибудь эдакое, заковыристое. Из коротких реплик Пётр понял, что эти двое обшаривали тела его убитых друзей. И очередь непременно дойдёт и до него.
Он покрепче сжал рукоятку нагана, который, опрокинутый внезапными пулями так и не успел выдернуть из галифе и чуть-чуть потянул его из-под себя, чтобы не зацепился курок за край кармана. Когда к нему подошли и, ухватив за ноги, потащили из кустов, он ещё выждал несколько секунд и резко повернувшись на спину, нажал два раза на спуск.
Править не пришлось, каждая пуля — в голову. Оба бандита, убитых наповал, свалились тут же у его ног.
Выждав с минуту и не услышав ничьих шагов, Аженов сел, ощущая
"Кость, наверное, задели, сволочи!" — мелькнуло у него в голове, и он придавил пальцами сверху на плечо, пытаясь определить так это, или нет.
Висевший на шее крест, вмятый второй, доставшейся ему пулей, заставил его, морщившего от боли чуть заметно улыбнуться. "Так и в чудеса поверишь! Не зря батя дал!" — дотронулся он до исковерканного барельефа с вкраплёнными остатками свинца и латуни.
Скрепя зубами, Аженов натянул гимнастёрку, прислушался и встал. Первым делом он забрал у бандитов всё оружие и брезгливо поморщившись, вытащил из кармана у негра часы и перстень Нечаева. Полез то он за часами, про которые говорили напавшие на них проходимцы, но нашёл и снятый перстень.
— Эх, ребята! Втянул я вас... — пробормотал он, смахивая накатившуюся слезу.
Когда он подошёл к яме, оттягивая этот момент до последнего, боясь увидеть там и Машеньку, сердце его бешено колотилось, в ожидании непоправимого и чудовищного для него удара. Но судьба улыбнулась ему ещё раз. Только Веня и Виктор лежали там, уткнувшись сапогами в край короткой, не по росту могилы. Два русских офицера в прострелянных бандитскими пулями гимнастёрках.
— Ну, сволочи, погодите! — глухо выдавил Аженов, не сомневаясь, что скоро должны пожаловать остальные, встревоженные недавними выстрелами. Он вытряхнул все патроны из револьвера Рыжова, дозарядил свой, проверил Нечаевский и засунул готовое к бою оружие за пояс, посчитав, что два нагана вполне достаточно. Винтовки, ножи и разряженный револьвер он отнес шагов на двадцать и спрятал под куст, вогнав на всякий случай в стволы винтовок патроны. Перезаряжать одной рукой винтовки тяжело и долго. А вот стрельнуть от бедра, да и на вытянутую руку — запросто.
Устроившись за деревом, Пётр приготовился терпеливо ждать. Сзади его прикрывал разлапистый куст, да и вряд ли бы кто-нибудь сумел к нему подобраться незамеченным. Он сидел неподвижно, смотрел и слушал, пытаясь отстраниться от боли в простреленном плече. Прождал минут сорок, прежде чем сообразил, что его выстрелы никого не встревожили. Или не слышали, или посчитали что стреляли свои. И только он собрался подняться из травы, как услышал человека, ломившегося со стороны лагеря прямо через кусты.
— Эй, Бернабе, Гонсалес вы где? — кричал человек, отыскивая своих приятелей и явно никого не опасаясь.
"Жалко, что далеко, не успею подобраться!" — убрал руку с ножа поручик, пожалев, что придётся снова будоражить остров выстрелом.
Жоан едва вышел к яме, не успев ещё разглядеть ни мёртвого мексиканца, ни мёртвого Бернабе, как тут же завалился на землю, получив с десяти шагов пулю в сердце.
Аженов поднялся, прислушался, и спрятав револьвер, по очереди, за шиворот начал перетаскивать убитых бандитов в гущу кустов, морщась от боли, и чувствуя, как повязка набухает кровью. Передохнув с минуту, он осторожно двинулся в сторону лагеря, надеясь отыскать там наверняка схваченную Машу.