Господа осеннего пути
Шрифт:
—Сейчас быстро в катер и закройся,–тихо, уверенно.
—Сейчас время на спор не теряем. Только с тобой…
Подхватываю его за мундир и тащу. Совсем близко уже. Дар пробует помогать…вот только ноги…совсем не двигаются…с этим позднее…
Меня прошибает чужой взгляд. Не обращая внимая, тащу, он еще далеко…
—Яла, в катер…
Тащу…взгляд…там, кажется, удивление…и голод…
Наконец упираюсь спиной в трап.
—Под замком будешь у нас сидеть,–Дар переворачивается на живот. Под аварийными огнями катера видно…даже на черном мундире…что
—Не смотри в темноту, беги в катер, а сейчас сам…
—Кто еще кого посадит…я только с тобой…
Хрясь…
Уже ближе. Дар подтягивается на первую ступеньку на руках…на вторую…на третью…
Успели?
—Какая глупая…но смелая…и хорошенькая…–как голос со старой–старой, заезженной пластинки…женский?
—К Варгу!–Рывок Дара на себя, падает, подминает…и успевает рукой выбить выключатель на двери…
Что это? Снаружи непонятный звук, жуткий…смех? Бред бредовский…
Дар
Мы замираем…а меня это устраивает. Даже смех Раны снаружи сейчас, вот именно сейчас, не волнует. Хотя от допроса Ялы мне не уйти, опять, в стопятьсотый раз, накосячил. Если уж совсем точно, накосячил давно, а аукнулось, как водится, в самый неподходящий момент. Я уже начал подозревать, что этот самый «косяк» меня и добьет…но Яла…это тот самый фактор, который не у кого не получается просчитать. И теперь я обязан, просто обязан, выжить и защитить ее. Чудо мое чудное…
—Вот и чему Вы сейчас, Владыка, радуетесь?–Она тоже улыбается.
—А ты чему?–Не выдерживаю, подтягиваю ее выше и начинаю целовать.
—Я–то понятно, как ни как мужа обнаружила живого и относительно целого. Согласитесь, повод,–отвечает мне, скользит губами по скулам, подбородку…вот не знаю, что теперь будет с ногами, но кое-что в моем организме настроено на будущее очень оптимистично.–Я грязная вся,–краснеет и пробует остановить мои руки, скользящие по ее телу.
—Я, знаешь ли, тоже не чистый,–парирую.
Понимать, что мое осознанное существование закончится здесь и сейчас было не так страшно, как осознание того, что могу ее больше никогда не увидеть, не почувствовать. Поэтому сейчас меня от нее ничего не оторвет.
—Давай сначало посмотрю, что с тобой, помоемся…а потом все остальное,–ее руки тоже скользят по мне…заводит еще больше, несмотря не на что…
—Это ты тоже по мне соскучилась или исключительно с медицинской целью?–Вдыхаю ее запах. Его нечего не портит, проникает в легкие как оздоровительный газ из капсулы, мне легче, даже, кажется, температура спадает …и у нее. Уходит не здоровый блеск в глазах.
—Ты–мое Зеркало?–Меня осиняет.
—Очень похоже на то. Это очень плохо?
—Для нас с тобой, с Влашем и Максом–очень здорово. Со временем и их будешь считывать. Не только слышать ментально, но и безошибочно чувствовать. Это,–целую ее в уголок губ,–будет так восхитительно…
—Ужас какой! Этак и «на лево» не сходить, и «на право» не сходить. Все же почувствуете…и присоединитесь,–смеется.
—Никаких «на лево», только прямо, в супружескую постель!–Возмущаюсь и шлепаю ее пониже
—Оххх, Варг возьми!–Боль простреливает, от плеча до пальцев ног. Просто адски болит.
—Больно? Сейчас посмотрю…придумаю что…здесь, где свет включается? Я сейчас из каюты матрац сюда, в рубку перетащу. А санитарный отсек где?
Яла подрывается с меня, сыпет вопросами, вихрем проносится по катеру. Такое впечатление, что она везде. Минуты не прошло, как уже и матрац здесь вместе с постельным бельем, ящик экстренной помощи тоже нашла…даже успела мою рубашку надеть.
—Это дико звучит. Но на самом деле очень хорошо, что ты стал чувствовать боль. Значит нервные окончания восстанавливаются. Сейчас еще моей крови попьешь, я тебя осмотрю и подумаю, что можно еще сделать. Ой…Ты…так больно…я сейчас…потерпи…родной, пожалуйста, потерпи…ну где же здесь, хоть что–нибудь?
Она роется в санитарном ящике, постоянно оглядываясь на меня. Не выдерживает, ползет ко мне, тягая за собой ящик. Гладит одной рукой по голове, что–то выискивает в ящике.
Света, по прежнему, нет. Она не видит, как по моему лицу проходит судорога и из глаз появляются глупые соленые капли. Не видит…но чувствует…чувствует, как я плачу, впервые осознав, что мог ее больше не увидеть…и мне не стыдно…
Яла
Раз–два–три, вдох–выдох–вдох, сосредоточиться и забыть про панику. Иначе я ему не помогу…
—Да что же за твою мать!–Шиплю сквозь зубы и еще парочку забористых земных ругательств прибавляю.–Здесь даже минимальского минимума не наблюдается!
—Совсем распоясалась, девочка моя. Я даже и не подозревал, что ты слова такие знаешь,-перехватывает мою руку и целует ладонь. Бледный до синевы, даже грязь не спасает и смуглая кожа от этого оттенка…а глаза светятся как у дикого кота…абсолютно счастливого мартовского кота.
—Ну, допустим, ты таких слов тоже не знаешь, ты же в моем времени не был,–все-таки краснею, и продолжаю рыться среди абсолютно бесполезного медицинского мусора.
—Ну вот не помню, правда, был или не был в твоем мире…но по интонации все понятно. Так что, наказание ты заработала честно, как не крути.
—Нам до этого самого наказания еще как–нибудь дожить надо,–ворчу.–Вот, хоть что–то.
Действительно, нашла. Аналог нашего антибиотика широко спектора, даже не рассчитывала на такую удачу. Слегка просроченное, судя по маркировки, но это ничего…это, по любому лучше, чем ничего.
–Так что, Владыка…–красноречиво кручу рукой,–колоть надо внутримышечно, а для этого лучше всего подходит…
—Вот не думал–не гадал, что ты любишь ролевые игры…да, пожестче…и к этой части моего тела явно не равнодушна…интереснооо…
Он тянет это «интереснооо…» так…что я опять заливаюсь румянцем, как красна девица…не время и не место…
С трудом Дар переворачивается на живот, совсем не владеет ногами…и я чуть не роняю заготовленный укол…
Рана, как раз по нижнему отделу позвоночника, сантиметров двадцать, узкая, почти бескровная, глубокая…и в ней явно что–то есть…