Господин Бегемот

Накул Александр

На другой стороне, где палисад, рубились в домино. Косточки были редкого белого цвета. Чувак на лавке следил за игрой с осуждением.

Рыська подошла осторожными шагами.

– Димы нет,– сообщил чувак с пивом. И сделал ещё глоток.

– Дима – это Дмитрий Вилк-Берестейский?

– Собрался и ушёл к матери. Любит он неуместное разнообразие.

– Я насчёт работы.

Чувак повернул к ней лицо. Только сейчас она заметила, что он старше, чем её показалось. Да, довольно зрелый мужчина.

– Горчевский дело знает,– сообщил чувак,–

Хотя я бы за него не стал подписываться. По краю ходит, на самом деле. С Дато связался, потом с Гулбисом. Хотя в этой стране по другому нельзя, что поделаешь.

– Это хорошая новость. Он только что принял меня на работу.

– Поздравляю. У вас мечта сбылась, скорее всего. И не только ваша. В этом городе все только об этом и мечтают – либо возить, либо ловить тех, кто возит…

– Мне нужен Дима. Я хочу сообщить, что эта мечта сбылась и для него.

– У Димы мечты неправильные,– очень серьёзно сказал чувак,– Не о том мечтает, скорее всего. Потому и не на своём месте. Он не оценит, скорее всего.

– Я всё-таки попробую ему сообщить.

– Поверь мне. Я ему отец, всё-таки.

Вилк-Берестейский старший развалился на скамеечки и опрокинул в рот последний глоток пива.

– Вот видишь наш дом,– заговорил он,– В соседнем окна высокие, он ещё до войны стоял. А наш – стандартной высоты. Хрущёвский стандарт, как в квартирах, скорее всего. На месте нашего тоже до войны дом стоял, но от него только разделительная стена осталась…

– Как мне найти Диму?

– Он у матери, скорее всего,– старший Вилк назвал адрес, который уже был у Рыськи на бумажке,– Просто идти по набережной, и увидишь три дома-книжки. Тебе во вторую. Но скорее всего, ты его там тоже не найдёшь. Он у друзей, скорее всего.

– Гарфилда и Цибули?

– Я этих придурков по прозвищам не запоминаю.

– Как вы думаете, нас будут пытаться убить?

Старший Вилк посмотрел на неё с удивлением. Потом просто поморщился.

– Исключено. Ты что, думаешь, я Диму на смерть посылать буду? Всех этих, кто фуры на М-1 потрошили, ещё в конце девяностых повывели. Большая охота была, у нас половину выпускников физухи перебили, скорее всего. Теперь этого никто не допустит. Ни мэр, ни Кроль.

Рыська облизала пересохшие губы. Кружка с остатками пива напоминала, как сильно хочется пить.

– Я хочу быть уверена, что это не подстава,– сказала она,– Дело выглядит странным. И это моя первая в жизни работа.

– Ты спокойно, спокойно. Груз легальный?

– Там бегемот. Для грузинского зоопарка.

– Тем лучше. Бегемота никто не будет везти под водой или перекидывать катапультой. Если что-то не так с накладными, это тоже не страшно. На таможне берут все, это не для кого не секрет. Просто берут они разными способами. И нужно реально быть Гулбисом, чтобы этого не понимать.

– Что такое Гулбис?

– Фамилия одного адвоката.

– Этот адвокат – один из придурков, которых знает ваш сын?

– Про придурков я ничего не знаю. А про адвоката Гулбиса – не только

ничего не знаю, но ещё и знать не хочу.

Старший Вилк-Берестейский поднялся и потопал в дом. Его явно что-то давило.

Но улик было слишком мало, чтобы понять, что именно.

3. Кафе с синими шторами

До Набережной было минут двадцать пешком. Путь пролегал мимо Советской, и Рыська решила забить на всё и слопать полдник.

В те годы шаурма ещё не добралась до Бреста. Дешёвую и быструю еду покупали в специальных закутках продуктовых магазинов. Хотдоги в сухих булочках (без сыра), растворимый кофе в пластмассовых стаканчиках и тяжёлый лепёшка с кислым сыром и кусочками колбасы наверху, известная под белорусским названием «Смажанка» надолго останутся в сердцах (и печёнках) благодарных брестчан. А ещё были сосиски в тесте по микояновскому рецепту, но без горчицы.

Кормили настолько плохо, что к банальным будочкам с блинами (за ЦУМом, внутри ЦУМа и возле стройки сбоку от колхозного рынка) в обеденный перерыв стояли очереди. Их было непросто отыскать и непросто дождаться.

По мере приближения к центру дома выросли до трёх этажей. А потом она оказалась на пешеходной уличке, с кафешками и магазинчиками на первых этажах и симпатичными, умеренно потёртыми фасадами. Их тогда ещё не успели обновить и перекрасить, поэтому фешенебельности на Советской не было. Только история и своеобразный уют.

Рыська пошла вверх по улице. Мысленно напомнила себе с первой зарплаты купить фотоаппарат.

Дома расступились. Девушка вышла к здоровенному кинотеатру, похожим на стеклянный барабан. У подножья кинотеатра пристроился старенький синий киоск «Белосоюздрука». Рыська, скорее по инерции, бросила взгляд на выставленные газеты. И остановилась.

– Мне, пожалуйста, вот эту.

Как ей и говорили, местные отлично понимали по-русски. Это с белорусским у них проблемы.

Газета была интересна тремя вещами.

Во-первых, фотографией на передовице,

Во-вторых, логотипом. Прямо из-за названия на читателя неслась тройка коней, вздымая подкованные копыта.

В-третьих, девизом. «Ничего, распогодится!». Высоцкий.

Рыська спрятала газету в сумку и пошла искать где поесть.

Тесную пиццерию с узором из квадратных плиток она проигнорировала. Кстати, зря. Тамошний повар-итальянец готовит по секретным рецептам ордена иезуитов.

Выбор пал на соседнее с пиццерией кафе с синими шторами. За затемнёнными стёклами виднелись три компьютера, а на дверь налеплен синий значок бесплатного Интернета для посетителей. Это и решили дело. Рыськи было нужно в интернет.

Сложно представить, но тогда, в середине нулевых, смартфоны считались шиком, а бесплатный wi-fi был редкостью даже в Минске.

Рыська зашла в прохладный полумрак и со знанием дела потащила стул к монитору. К ней поспешила официантка, с понимающей улыбкой, очень женственная и симпатичная.