Господин Изобретатель. Книги 1-6
Шрифт:
— Да есть тут один асессор по Главному Штабу в разведочном отделе у полковника Агеева его заместителем служит.
— Постой, не Сергея ли Семеновича? Он, как и я из гвардейских корнетов, только помоложе меня лет на двадцать пять будет, выпустился с отличием из Николаевского училища, да по деньгам не потянул службу в гвардии, обеднела семья и я его сам соблазнил перейти в Жандармское, которым тогда последний год командовал, офицером по особым поручениям, для дел сложных и государственной важности. Выходит не ошибся в нем: дельный и умный офицер, надеюсь, что и помощники у него такие.
— Так на полковника Агеева тоже представление есть, к Владимиру 4 степени с мечами, не успели сразу наградить, когда англичане вздумали взбунтовать князьков в Туркестане, —
— Да, геройский офицер, достоин и Георгия, — сказал Черевин, — что ж не дать, как достоин. Против превосходящих сил врага…
142
Имеется в виду бой трехсот спартанцев в Фермопильском ущелье против армии персов.
— Нет, Петя, не одобрила это представление Георгиевская дума, там дело секретное, нельзя им было всего знать, — ответил царь озабоченно, — пусть уж я этому офицеру должен буду, хотя и одобрил ему отдел разведочный набрать и полковника за заслуги получить. Он ведь тут еще двух шпионов с их помощниками раскрыл…
— Шпионов? Давненько у нас никого не ловили, все больше бунтовщиков-революционеров, а вот про шпионов не слышал, а что за помощники, не понял я? — захотел уточнить детали генерал, — шпионские или агеевские?
— Да и те и другие были, — усмехнулся царь, вспомнив смешное, — мне тут Николай Николаевич рассказывал, они, шпионы эти, агеевского помощника в плен взяли и предложили секреты им рассказать, бумагу о сотрудничестве с британской разведкой подписать, да еще обещали ему дать денег, титул и дом в Лондоне, а если, мол, не согласишься — в бочке с гавном утопим. Так помощник этот на всех листах им по английскому матерному слову подписал — а вместе самое срамное ругательство у них получилось. Шпион как увидел, аж позеленел — Агеев был в соседней комнате и все через щелку видел и слышал, — царь расхохотался, — Обручев говорил, что сам эти листы видел, так и выведено, как подпись.
— Бравый помощник у Агеева, офицер, в каком чине? — улыбаясь, спросил генерал, — за это тоже наградить надо.
— Нет, статский чиновник, из купцов, — но головастый и храбрый, — вот второе представление на орден, — о товарища фельдцейхмейстера генерала Софиано, — царь взял другую бумагу, — генерал пишет, что во время испытаний изобретенных этим чиновником, Степанов его фамилия, ручных бомб, начиненных им же изобретенной взрывчаткой, по неловкости адъютанта одна из готовых к взрыву бомб выкатилась под ноги генералам Софиано и Демьяненко с их штабом. Сила взрыва была бы такая, что убило бы 3–4 человек, а остальных покалечило. Так этот Степанов ухитрился бросить бомбу в окоп, где бомба взорвалась, никого не задев.
— Вот я и говорю, герой этот Степанов, хоть и из купцов, — все-таки ухитрился глотнуть из фляжки Черевин, — да еще и изобретает…
— А третье представление по изобретению Степанова от начальника Военно-Медицинской Академии, — продолжал царь, и тоже на Анну 3 степени, но не положено же одинаковые награды давать, а если в черед, как положено, так сразу два шейных ордена будет: вторые Станислав и Анна, 3-й Станислав у него уже есть.
— Так он, что, бомбами лечить вздумал, — хохотнул Черевин, как всякому алкоголику со стажем, ему было достаточно глотка, чтобы захмелеть, — кое-кому из этих докторишек тоже бомбу с фитилем надо вставить (куда вставить, генерал не успел уточнить).
— Петя, ты не дослушал, Степанов изобрел препарат, который испытывали в Академии почти полгода и получили отменные результаты при лечении обожженных и раненых, — стал объяснять Черевину царь, — такого лекарства ни у кого в мире нет, будет только у нас в России, привилегии получены
— Ну, наш пострел везде поспел. Я и говорю — герой, хоть и статский из купцов, — протрезвел Черевин и стукнул кулаком по ручке кресла. — Какие там три Анны, Владимира дать четвертого и с мечами, так как шпионов не побоялся, в огне выжил, товарища спасая и двух полных генералов тебе, государь, для службы сберег. Конечно, только с мечами и Владимира!
— Ну, это ты лишку дал, — размышляя о чем-то, протянул царь, — хотя, может ты и прав, дельный он, этот Степанов, а так теперь потомственным дворянином по кресту станет [143] , вот Обручев говорил, что он из семьи купцов-миллионщиков.
143
Орден Святого Владимира 4 степени давал право потомственного дворянства до 1900 г., потом ценз подняли — орден Св. Георгия 4 ст, либо Анна или Станислав 1 степени, со звездой и плечевой лентой, либо Владимир 3-й степени на шею. Царь мог наградить за заслуги 4 степенью ордена, минуя выслужную Анну 2 и 3 степени
— Так для купчишек самая мечта — стать потомственным дворянином, — отчего-то воодушевился Черевин, — ты представь, ваше величество, ведь мог бы Степанов этот на золоте есть — пить и с цыганами день-деньской гулять (странно представляет генерал купеческую жизнь, но простим ему это незнание), — так ведь за государство радеет, в пекло лезет и бомбы руками из-под генералов вытаскивает! Нет, сто раз достоин такой бравый купец Владимира с мечами!
— Ну, так быть по сему — подписал царь представление, исправив Анну на Владимира с мечами, — и правда, геройский асессор, надо будет на него глянуть. Вот только асессора Владимиром награждать как-то не с руки, был бы хотя надворным [144] …
144
Надворный советник — чин VII класса Табели о рангах, равен армейскому подполковнику. Ниже VII класса орденом Владимира 4 степени, как правило, в мирное время не награждали. Вот в Первую мировую могли и поручика наградить, так как орден Святого равноапостольного князя Владимира давался за заслуги, а не за выслугу лет, но за 25 лет службы или 18 кампаний на море его тоже давали.
— Так дай ты ему надворного, ваше величество, — заворочался, усаживаясь в кресле поудобнее, Черевин, — геройский же чиновник, многим офицерам фору даст! Казнить так казнить, миловать так миловать, а жаловать так жаловать! [145] — генерал опять стукнул кулаком по ручке кресла.
— Погоди, Петя, ты так мне всю мебель поломаешь своим кулачищем, — попенял другу царь, внося фамилию Степанова в список пожалования чинами к Пасхе [146] .
145
Выходит, генерал читал пушкинскую "Капитанскую дочку" и не забыл слова Пугачева оттуда.
146
В Империи пожалования чинами, да и вообще награждения обычно совершались два раза в год — на Рождество и на Пасху, хотя были и исключения: для генералитета или высших чиновников — ко дню ангела, за высокие заслуги — сразу после совершения подвига.