Господин метелей
Шрифт:
— Вчера я позволил ей выйти, — проворчал колдун, собираясь уйти.
— Позвольте и сегодня, — попросила я. — На улице солнце так и сияет! И небо такое ясное! Просто грех сидеть дома.
— Сначала допеки, что взялась печь, — буркнул колдун, прежде чем уйти.
— Это значит — разрешил! — шепотом заорал Сияваршан, когда за Близаром закрылась дверь. — Браво, Бефаночка! Еще немного — и ты из него будешь веревки вить.
Аустерия посмотрела скептически, и я полностью с ней согласилась. Вить из Близара веревки — все равно что пытаться вить их из
Вскоре клюква начала «стрелять» — это лопались ягоды. Лопались и медленно варились, смешиваясь с сахаром и медом, приобретая совершенно волшебную желеобразную консистенцию, и становясь все нежнее и слаще.
Поварив начинку около часа, я достала горшок, процедила клюкву через сито, отобрав все семена и ости, и выложила клюквенное желе на золотистую основу пирога. Получилось очень красочно — золотистая кромка теста, ярко-алая начинка… Не хватало лишь «салфетки».
Я взбила охлажденные белки до пышной пены и вылила их поверх клюквы — вот и получилась «салфетка». Легкая, воздушная, белая, как снег!
Поставив пирог обратно в печь, я приоткрыла дверцу, чтобы не дать белкам потемнеть, и вскоре пирог был готов.
Сварив кофе, я отрезала кусок клюквенного пирога, положила его на тарелку, присыпала сахарной пудрой и спросила у Сияваршана:
— Где он?
Призрак понял меня без лишних слов, чуть склонил голову, будто прислушиваясь, и изрек:
— Сидит в кабинете.
Я взяла поднос с угощением и направилась наверх. Сияваршан последовал за мной, разглагольствуя, как сейчас обрадуется Близар, где-то под потолком неслышно скользила Аустерия, а Велюто дурачился, превращаясь то в поварской колпак, то в белоснежный фартук с оборками и повисая на мне, как живое облако. Фаларис остался в кухне, не пожелав присоединиться к нам.
Перед тем, как войти в кабинет, я в очередной раз стащила белоснежный колпак с головы и он, став крохотной белой мышкой, юркнул куда-то в темноту.
Разумеется, я постучала, прежде чем войти, и ответом мне было холодное «входи, Антонелли».
Сияваршан услужливо открыл двери, и сам пролетел за мной.
Колдун сидел в кресле возле стола, но письменные принадлежности стояли нетронутыми, и все книги были закрыты. Вряд ли Близар был занят работой до моего появления — просто создавал видимость работы. Сияваршан положил на стол салфетку, а я поставила поднос.
– Можете попробовать, — предложила я. — И убедиться, что клюква стала сладкой.
довольно долго смотрел на кусок пирога, а когда я напомнила, что кофе может остыть, взял ложечку и попробовал. Мы с Сияваршаном следили за колдуном с настороженным вниманием. Хотя, что может быть обыденнее — человек пробует выпечку? Но мне почему-то это казалось очень важным.
— Да, ты права, Антонелли, — сказал он, прожевав и сделав глоток кофе. Клюква получилась сладкой, и легкая кислинка — всего лишь пикантное добавление.
Сияваршан захлопал в ладоши и подмигнул мне из-за спины Близара.
— Видите, — сказала я, — с людьми все так же, как с клюквенным пирогом.
— Это она про тебя, Близарчик! — тут же встрял призрак и захохотал. — А что, если мы тебя подадим под сахарной пудрой, с засахаренными орешками в ушах и…
— Исчезни, — бросил ему Близар, и Сияваршан, состроив обиженную гримасу, удалился. Однако двери прикрыл вовсе неплотно, и я была уверена, что он летает где-то поблизости.
Колдун посмотрел на пирог и попробовал еще.
— Угодила, — сказал он после третьей ложки. — Кто бы мог подумать, что Антонелли готовит, как заправская повариха.
Наверное, он хотел уколоть меня этими словами, но я только улыбнулась и присела в книксене:
— Моя мачеха позаботилось об этом, — сказала я сладко. — Она всегда говорила, что юной девушке важнее уметь печь пироги и варить густые супы, чем вертеть ногами и стрелять глазами на балах. А я-то, глупая, ей не верила!
— Так это мачеха тебя научила? — спросил он, покручивая в пальцах ложку. — Заботливая женщина, как я погляжу.
— Невероятно заботливая, — подтвердила я, чувствуя, что опять начинаю болтать вздор. — Ее доброта может сравниться только с вашей!
Он метнул на меня быстрый взгляд, а потом взял чашку кофе.
— Но именно этот пирог приготовлен по рецепту моей мамы. Я не знала ее родню…
Близар неловко дернул рукой, отчего кофе выплеснулся ему на колени. То есть даже не на колени, а чуть повыше. А если говорить совсем правдиво — то очень повыше. Скорее, чуть пониже живота. Будь кофе горячий — колдуну пришлось бы несладко, а так он только обругал себя за неуклюжесть и запоздало потянулся за салфеткой.
— По-моему, вам надо переодеться, — посоветовала я. — А я воспользуюсь вашим разрешением — и прогуляюсь. Вы ведь не возражаете?
И сделав на прощание еще один книксен, я удалилась вслед за Сияваршаном. Колдун не остановил меня, даже слова не сказал, а призрак и в самом деле был в коридоре — висел на факельном кольце. Увидев меня, он сорвался с места и кувыркнулся в воздухе, а белый мышонок выскочил из угла и заскакал вокруг меня, постепенно превращаясь в белого пса.
— По-крайней мере, на полчаса мы свободны! — объявила я и помчалась в свою спальню — за шубой и шапкой.
19
Сегодня солнце сияло так, словно решило вспомнить о весне, но мороз от этого слабее не стал и сразу ущипнул за нос и щеки. Но меня радовал даже мороз, и мы с Велюто тут же принялись носиться вдогонки по снегу перед замком. Я проваливалась по колено, и Велюто, дурачась, напрыгивал, норовя повалить. Сияваршан тоже не отставал, и подзадоривал то меня, то Велюто. Фаларис с Аустерией появились вместе и благосклонно наблюдали за нашей возней в снегу.
Отбиваясь от призраков, я слепила снежок и метко попала прямо в мохнатую морду Велюто, а потом — в Сияваршана, который хохотал над псом, который пытался лапами стряхнуть снег с носа.