Господин моих ночей
Шрифт:
Это вопрос или утверждение?
— Д-да, — произнесла запинаясь, — сегодня нет дождя, и вечер теплый… Совсем летний…
Я почти не следила за тем, что говорю, настороженно и чутко ловя движение его пальцев. Они добрались уже до ключиц и теперь чертили там какие-то одному высшему ведомые узоры.
— Летний… — протянули у самого уха, и волос коснулось теплое дыхание, а руки легли на шею и обхватили ее, ласково поглаживая. — В такие дни хорошо гулять, не так ли? Бродить по улицам, улыбаться солнцу, ловить восхищенные взгляды мужчин. Ты любишь
— Любила… когда-то. Теперь не до прогулок, — Не пойму, чего он добивается. И вообще, какой-то странный разговор у нас получается. — А взгляды мужчин меня никогда не интересовали. Если помните, до недавнего времени у меня имелся жених.
— А сегодня?.. Что тогда ты делала сегодня на площади перед дворцом? Зачем туда пришла? — Поглаживания прекратились, и пальцы на моей шее напряглись, еле заметно впиваясь в кожу.
Так вот он о чем.
— Сегодня мы со служанкой ходили на рынок за покупками. Я не собиралась ни бродить, ни улыбаться, ни, тем более, кого-то восхищать. Я вообще не ожидала, что встречу там вас и ваших… друзей.
Вдруг стало обидно. Дернулась, выкручиваясь из его ладоней, и неожиданно для самой себя выпалила:
— Мне не нравится, что вы… ты стоишь сзади.
Рывок — и меня развернули, вскинули, впечатывая спиной в стену.
Тьма обступила со всех сторон, положила руки на плечи, прижалась твердым телом, обдавая холодом и жаром одновременно, кружа голову пряным ароматом. Тьма пахла осенью — терпкой, пьянящей, свежей. Кострами из листьев, дождями, прохладой, дубовой корой.
— Так лучше? — прошелестело у губ.
Определенно, нет. Я по-прежнему ничего не видела, и это, удивительным образом, обостряло все чувства. Сбивало с толку и завораживало. До мурашек по коже, неровного дыхания и боли в груди.
— Отпусти…
— Нет, — усмехнулась тьма. — теперь нет. Мы подписали договор, помнишь?
Еще бы не помнить. Уронила руки и послушно застыла. Значит, это случится здесь и сейчас? Что ж… Я, конечно, рассчитывала на спальню, как и полагается в приличном обществе. Но где маги — и где приличия… В любом случае, сопротивляться не стану.
Высшему моя покорность почему-то не понравилась.
— Страх… Опять страх… — хмуро произнес он, отстраняясь. — Его тоже боялась?
И я как-то сразу поняла, что речь идет о том маге, что остановил меня на площади.
— Его больше, — призналась честно. — Намного.
— О чем вы разговаривали?
— Он спросил, как меня зовут…
— Потом?
Вопросы сыпались один за другим — четкие, резкие, царапали кожу острыми краями, и я старалась отвечать так же быстро и кратко.
— Сказал, что я забавная и не похожа на других.
Про «вкусная» промолчала, даже вспоминать об этом не хотелось. Я же не еда, в самом деле.
— Дальше?
— Увидел печать, назвал альтэ… чужой…
— Да… — удовлетворенно подтвердила тьма. — Для него теперь чужая… Для всех…
Вновь придвинулась и, щекоча ноздри запахом осеннего леса, мягко тронула мои губы.
Я
Все мужчины любят целоваться — я это хорошо усвоила. После того, как назначили дату венчания, Сэлн точно с цепи сорвался. Пользовался каждым мгновением, когда мы оказывались наедине, чтобы прижать вот так же к стене или к дереву в парке и с какой-то голодной жадностью впиться в мой рот. И Айтон наверняка похож на него, даром что маг.
Главное, не сопротивляться, не отталкивать — это почему-то их только распаляет. Если не шевелиться и думать о чем-нибудь своем, то и не заметишь, как все закончится. Еще можно глаза закрыть, чтобы не смотреть, как тяжелеет, туманится чужой взгляд. Хотя с Айтоном это не обязательно, все равно ничего не видно.
Вот и замечательно — легче вспоминать о делах и принять то, что сейчас произойдет.
Значит, так… Во-первых, дрова… Нужно побыстрее их купить… И крышу починить… И…
Но время шло, а никто не собирался на меня набрасываться. Айтон вообще вел себя совершенно иначе, чем Сэлн. Не трясся, как в лихорадке, не цеплялся за меня, не пытался настойчиво раздвинуть зубы, чтобы протолкнуть внутрь язык.
Я ощущала дыхание у своего рта, такое легкое, еле уловимое словно лицо овевал свежий летний ветерок. Достаточно чуть качнутся, и наши губы встретятся. Но маг почему-то медлил. Не нападал, не захватывал в плен, не принуждал — просто стоял. И его запах щекотал ноздри... Оседал на коже… Будоражил…
Вдруг нестерпимо захотелось провести языком по своим внезапно пересохшим губам и почувствовать, какая она на вкус, эта его осень. Приоткрыла рот, и Айтон тут же неуловимо быстро подался вперед. Наши языки соприкоснулись. На один короткий миг, но этого оказалось достаточно, чтобы меня будто молнией пронзило.
Сердце пропустило удар...
Замерло…
И я замерла вместе с ним, прислушиваясь к движению чужих губ.
Нежное касание, словно крылья пролетавшей мимо бабочки задели кожу, ставшую очень чувствительной. Потом еще одно — чуть настойчивей. Кончик языка стремительно пробежал по вновь сомкнутым губам и отступил, чтобы через мгновение неожиданно мягко ударить и опять исчезнуть. Он не заставлял, не навязывал — предлагал, изучал и... дразнил. Да, дразнил. Искушал.
Тьма обнимала меня со всех сторон, баюкала, зачаровывала, не позволяя ничего разглядеть, зато она не мешала воспринимать… осязать… впитывать…
Ресницы опустились сами собой, и все переживания стали еще острее, ярче.
Вот чужие пальцы обхватили мой подбородок, бережно очертили контур лица, поднялись к виску, потянули за волосы, освобождая их из строгого узла и запутались в упавших на плечи локонах.
— Найтири...
Тихий шепот… Причудливый танец его языка… Упругие губы, осторожно изучающие, пробующие мои, как изысканное лакомство… Зубы, легко прикусывающие и чуть оттягивающие нижнюю губу… И я не сдержала стона.
Этот звук неожиданно отрезвил. Я дернулась и меня тут же отпустили.