Господин с кошкой
Шрифт:
Тамара, у которой были ключи, так и нашла их через два часа: Саша лежал, свесив посиневшее лицо, а Маркс играл его крестиком на золотой цепочке.
Она закричала, заплакала и дала Марксу пинка.
Маркс выбежал в открытую дверь. По лестнице вниз. Потом из подъезда. Потом через улицу. Там его задавила машина, за рулем был молодой парень, а рядом девчонка, они даже не заметили, не оглянулись на пыльную бежевую тряпочку на асфальте, в которую превратился котенок Маркс. Машина выехала на перекресток, где ее смял и расплющил танк, и тоже
Через пять лет к власти пришли коммунисты. Еще через год новое начальство приехало в те места, в палаточный лагерь, где жили уцелевшие люди.
Было жарко. Пот катился с генерального секретаря, коренастого рыжеватого мужика.
– Принято решение, – сказал генсек. – Всем вам, товарищи, дадут бесплатное благоустроенное жилье. Где? Вот здесь! На месте этого города, разрушенного кровавым антинародным режимом, решено построить новый социалистический город! Краше прежнего! И назвать его именем великого учителя трудящихся всего мира! Марксоград!
Все захлопали.
Он достал платок и вытер свое круглое курносое лицо с широкими усами.
– На кота похож,– подумала Тамара.
Сорок мучеников
имена, адреса, явки
Надобно сказать, что у нас в СССР если не угнались кой в чем другом за иностранцами, то далеко перегнали их в умении засекречивать. Пересчитать нельзя всех оттенков и тонкостей нашей секретности.Это я слегка перефразировал Гоголя.
Я помню, что на карте Подмосковья была неправильно обозначена дорога, соединяющая Калужское и Варшавское шоссе. В реальности она шла от 45-го км, а на карте – от 38-го км. Чтобы враг не догадался.
Некоторые важные учреждения назывались как бы с намеком. Именами разных суровых явлений природы: предприятие Тайфун,завод Урагани т. п. Понятно было, что там куется нечто грозное. Или разными абстрактными научными названиями: институт прикладных физических технологий.Другие назывались без намеков, просто и ясно: почтовый ящик Щ-85/991. Самые же суперсекретные назывались еще проще: институт, где директором Андрей Иваныч.Чтоб никто не вычислил.
Вот.
Одного моего знакомого послали в командировку в этот самый институт, где Андрей Иваныч командует. Институт находился на периферии, в городе N. Моего знакомого проинструктировали так: «Городок очень маленький. Как выйдешь со станции, сразу увидишь церковь. Напротив церкви скверик, за сквериком глухой забор, в заборе дверь. Это первая проходная».
Приехал. Городок правда
Он подошел к какой-то тетке:
– Мамаша, а где тут у вас церковь?
– А церкви-то у нас нету, сынок! – И пошла по своим делам.
Остановил другую:
– Бабушка, церковь где?
– Церковь? Какая такая церковь? Никакой церкви! Интересные дела.
Но недаром мой знакомый был опытным работником секретных отраслей. Он понял, что под церковью эти отсталые старухи имеют в виду действующий храм.А его начальство имело в виду церковное здание.
Тогда он спросил какого-то мужчину с добрым, открытым лицом:
– Тут у вас где-то есть бывшая церковь…
– А тебе с какой целью? – перебил мужчина, пошатываясь.
– Я краевед, – сказал мой знакомый.
– Козел ты, и больше никто! – захохотал мужчина, рухнул в траву, положил руки под щеку и захрапел: он был мертвецки пьян.
Мой знакомый в тоске огляделся. По дорожке шла молодая женщина учительского вида.
– Простите, – бросился он к ней, – я ищу здание старинного храма, мне сказали, что где-то здесь недалеко.
– Да, совсем рядом, – сказала она. – Там за поворотом будет скверик, за ним секретный военно-химический вроде институт, и если стать к институту спиной, то напротив и чуть левее – храм. Сорока мучеников Севастийских. Давайте я вас провожу.
– Не надо, спасибо, – сказал он.
– Не за что, – грустно улыбнулась она.
Две Азии
ламаистская этика и дух индуизма
Жили-были живописец Герасимов и скульптор Мерку-ров.
Оба – столпы социалистического реализма. Мерку-ров – создатель циклопических статуй Сталина, а Герасимов – автор бессмертного полотна Два вождя после дождя.
Во время войны их вызвали куда надо и сказали, что им доверено изобразить нашего главного монгольского друга, маршала Чойбалсана. С натуры. Создать, соответственно, портрет на холсте и бюст в мраморе. И спросили, какой гонорар бы они сочли справедливым.
Деловитый Герасимов сказал:
– Пять тысяч рублей, как обычно.
А патетичный Меркуров всплеснул руками:
– Да что вы! О чем вы? Какие деньги? Для меня большая честь!
Когда портрет и бюст были закончены, Герасимову передали его гонорар.
А Меркурова просто от души поблагодарили. Но назавтра у его мастерской остановился грузовик. Сотрудники монгольского посольства стали выгружать шубы и сапоги, шапки и рукавицы, а главное – копченую конину и вяленую баранину. Подарки от маршала Чойбалсана бескорыстному советскому скульптору. Это было очень кстати в голодной военной Москве.