Господин Теней
Шрифт:
– Странно, почему я не злюсь? – спросила слизеринка саму себя, когда боль постепенно отступала и можно было уже расслабиться.
Этот вопрос волновал ее все время, что она провела в своей комнате.
Несмотря на боль, ссору и другие неприятные моменты, она почему-то не злилась на родителей. То есть они ее отругали, побили, заперли без ужина, но вместо злости или обиды она лишь немного расстроена.
В прошлом Оригинал также получал побои от воспитателей в приюте, каждый раз терпя такое унижение и несправедливость, он злился и все больше ненавидел всех вокруг. Сейчас же ничего такого она не ощущала,
– Что-то не так, - нахмурилась она.
Мозг сам начал искать логичное объяснение этому феномену и подбирать разные варианты, даже самые странные типа ментального воздействия или каких-то зелий. Однако все эти варианты казались ей глупыми и бессмысленными.
Ответ никак не приходил к ней, и это раздражало.
Тяжело вздохнув, она улеглась поудобнее, и стала просто смотреть в стену, думая о себе и том, как она докатилась до такого. Всего несколько месяцев назад она выбралась из своего полувекового заточения и теперь пытается просто жить, попутно обеспечив свою безопасность и будущее. Именно тогда она и увидела Эванса, который оказался крайне интересным и перспективным инструментом, очень необходимым ей сейчас. И за эти месяцы она пыталась сблизиться с ним и подчинить. Получалось пока не очень, но дело постепенно идет. Он уже не смотрит на нее, как на чужого человека, и немного доверяет, что ей и нужно. Постепенно он полностью примет ее и подчинится, она верит в это.
«Да, это то, чего я хочу…»– сказала она сама себе.
– Ведь если нет никакой Жалкой Неудачницы, что влезает в твои планы, творит глупости, мешает тебе и на кого можно скидывать все свои неудачи. Если нет никого, то кто ты? Ты боишься правды, что, слившись с крестражем, ты вовсе не стала доминирующей личностью и не задавила старую Панси, а просто занимаешься глупым самообманом, чтобы скрыть свою ничтож…
Она тут же отбросила это воспоминание.
«Я не жалкая!»– заскрежетала она зубами.
Это все чушь. Она захватила это тело, подчинила его и подавила ту жалкую неудачницу, которая даже мозгов не имела хоть что-то в своей жизни делать. Сейчас же она новая личность, новая сущность – сильная, властная и имеющая амбиции, а не бездарность, какой была Панси.
В коридоре послышался стук каблуков, и вскоре дверь в ее комнату открылась.
Как всегда, с высоко поднятой головой, с серьезным выражением лица и холодным взглядом в ее комнату вошла мама. Эта высокая худоватая женщина с острыми чертами лица и строгой прической будто сошла с какой-то картины 18-го века. Одетая, как обычно, по той устаревшей моде и верная традициям, она создавала образ довольно консервативного человека, коими и были все Паркинсоны.
Вот она, Галатея Паркинсон. Всегда мрачная, нахмуренная и серьезная, какой и полагается быть чистокровной жене аристократа.
– Ну, Панси Элоиза Паркинсон, вы обдумали свое поведение? – прямо спросила мама.
– Конечно, - фыркнула девушка. – Меня все устраивает.
У мамы дернулся глаз.
Ага, думала, что, получив
– Да что с тобой такое? – нахмурилась она. – Ты всегда была послушной и хорошей девочкой, а тут резко стала такой дерзкой и наглой.
– Была. Послушной. Долго, – произнесла девушка, подчеркивая каждое слово. – Ну и к чему хорошему это привело? С меня хватило этого, мама.
– Ох, Панси, да что с тобой такое? – вздохнула Галатея, и ее тон резко изменился. Из холодной и строгой она будто сдулась и погрустнела.
Женщина села рядом с ней и погладила ее по волосам.
– Целый год ты провела в глубокой депрессии и лишь летом начала идти на поправку, а посреди учебного года нам пишут, что ты начала вытворять какую-то непотребщину в школе. Учителя в шоке, мы в шоке, а ты вместо объяснений начинаешь дерзить и нарываться на неприятности.
– И что?
– буркнула Панси.
Почему-то теплая рука мамы, гладящая ее, немного успокаивала, и что-то трогало в груди.
– Мы же волнуемся за тебя, дурочка. Когда нам пришли такие вести, что, по-твоему, мы могли подумать? – продолжала Галатея. – Ты всегда была скромной и хорошо воспитанной, а тут так радикально меняешься. Мы так испереживались за тебя, что места себе не находили, а ты тут еще начала дерзить нам…
– Прости, - сказала Панси, спрятав лицо в подушке. – Просто… мне надоело быть той...
Теплая рука продолжила гладить ее, а на глаза сами начали выступать слезы. Она старалась держаться и не допускать слабости, но все само происходило.
– Как там папа?
– Пьет успокоительное, - ответила мама. – Ты же знаешь, он так переживает за тебя, а тут еще ему пришлось смотреть, как я тебя наказывала.
Да, у папы слабые нервы, и он так любит ее, что для него мучительна мысль о наказании своего ребенка. Потому роль строгости всегда отходила маме, так как у папы рука не поднимется навредить даже в воспитательных целях.
– Во всем точно виноват этот мальчишка Эванс! – заявила мама. – Вот кто испортил нашу милую дочку!
Ну вот, атмосфера близости резко пропала.
– Ой, не начинай снова эту чушь, - застонала слизеринка. – Там скорее я его порчу.
– А что нам еще думать? Мало того, что ты связалась с каким-то полукровкой, так еще и общаешься с грязнокровками! – сердилась мама. – Только посмей породниться с ними!
– Вот возьму и вообще за него замуж выйду, вам назло! Вы вообще сами всегда говорили, что в жизни главное: «практичность и выгода», - а Гарри имеет отличные перспективы, да и Гермиона мне полезна, может быть. Они хотя бы как друзья получше, чем эта курица Дэвис. Сами же с маглами иногда работаете.
– Мы их используем, когда это приносит большие деньги, а не дружим!
Семья Паркинсон довольно чопорная и традиционная, а также всецело поддерживающая идеи «чистоты крови». И пусть они прямо так официально не поддерживают Пожирателей Смерти, метку не принимают и еще не выступили на их стороне, но помогают и радуются их победам. Они терпеть не могут маглорожденных, и им нравятся идеи Волдеморта.
Вряд ли они понимают, насколько поехавшим является этот тип и что он ни к чему хорошему страну не приведет.