Господин Теней
Шрифт:
– Я знаю! – неожиданно сказала Гермиона.
Мы тут же повернулись к ней.
– Генриетта рассказывала, что в бою, когда в нее едва не попала Авада, ее кто-то толкнул в спину. Она никого рядом с собой не видела, там, за ней, была лишь Арка Смерти…
В этот момент в моей голове будто дернулось что-то.
Все мельтешит. Вспышки и взрывы. Тьма и свет танцуют вокруг.
И лишь у жуткой арки стояла девушка
В какой-то момент в нее летит смертельное заклятье и…
– Берегись!
Дальше зеленая вспышка перед лицом… и темнота…
– Точно, - произнес я. – Я оттолкнул Генни… И в меня ударила Авада…
– Но как ты тогда выжил? – напряглась Грейнджер.
– На мне была мантия-невидимка, - отвечаю ей. – После того как я очнулся в больнице, мне пришло письмо от «друга», и там он сказал, что на мантии «сломалась печать». Возможно, она была чем-то большим, чем просто вечной мантией-невидимкой. Не зря же она у нас из поколения в поколение передавалась.
– Насколько мне известно, род Поттеров в свое время слился с потомками Игнотиуса Певерелла, - нахмурилась Панси. – Если вспомнить ту сказку Барда Бидля, то это многое объясняет.
Да, я как-то читал историю о трех братьях. Так себе сказка, могли бы и получше придумать. Но если на самом деле все было иначе и в сказке лишь общую фабулу передали, то все становится куда интереснее. Жаль, не узнать всей правды.
– После тех событий мантию стало невозможно носить. Она будто жизнь стала вытягивать и…
– Да, тогда сказка про трех братьев, что получили Дары от Смерти, кажется весьма правдоподобной, - хмыкнула Паркинсон. – Скорее всего, Игнотиус не знал, как справиться с мощью своего «подарка» и запечатал большую часть его силу. Возможно, когда в артефакт ударила Авада, она и сломала печать, в результате это и спасло тебя от Авады, а также не дало умереть в Арке Смерти. А там ты уже мог или встретить этого «друга» или же с самой Смертью, что оставила на тебе свой след. И это же сняло с тебя проклятье.
– Возможно, - кивнул я. – Но пока ничего непонятно.
Мы на некоторое время замолчали, каждый думая о своем. Такие известия весьма напрягают.
Ничего дальше вспомнить не могу, может, потом будет. Но, по крайней мере, я чувствую, что это именно мои воспоминания, а не что-то чужое.
– У меня есть три теории о том, что с тобой потом произошло, - заявила Панси. – За их правдоподобность я не ручаюсь. Считайте это лишь натягиванием совы на глобус.
– Такие вещи лучше доверить профессионалу, - фыркнула Гермиона.
– Найдем профессионала - сразу же передадим.
Она сделала небольшую паузу.
– Итак, теория первая: Гарри после Авады отлетает в Арку Смерти,
– Привет. Как тебя зовут? – звучит чей-то голос рядом со мной.
Бледно-серые, почти белые глаза, смотря на меня со смесью тоски и безразличия. Пустые глаза, будто увидевшие так много боли, что перестали различать цвета мира… Мертвые глаза… еще более мертвые… чем мои…
– И вместе они с еще некоторыми людьми проводят там какое-то время, но потом происходит что-то страшное…
Голос… кто-то… говорит…
– Держись… Не смей умирать… Я не дам тебе умереть…
Дальше была лишь темнота…
– Там почти все погибают, а «друг» спасает Гарри, - продолжает Панси. – Но ранение оказывается слишком серьезным, и он возвращает Гарри в свой мир, чтобы спасти.
– Но если я там провел достаточно времени, то почему никак не изменился? – спросил я.
– Понятия не имею, - ответила слизеринка. – Но даже в нашем мире более чем достаточно могущественных явлений, о природе которых я не знаю. За гранью миров? О, их не счесть.
Не знаю, что сказать на это.
Я и согласен, и не согласен с ней. Да и поверить в то, что я был в ином мире и даже жил там, мне сложно. Ничего такого я не чувствую, по крайней мере, пока.
– Это самая оптимистичная теория, и я бы хотела, чтобы она была верна, - заявила Паркинсон.
Я напрягся.
– Вторая теория заключается в том, что все те воспоминания, что ты видишь, не твои, - сказала она. – Они принадлежат кому-то другому. Либо самому «другу», либо кому-то близкому ему. Тот человек был ранен и умирал. Спасти его было невозможно. Но тут очень удачно подвернулся ты, а потому «друг» решил перенести в тебя чужую душу и воспоминания, а после вернул домой, чтобы пронаблюдать в спокойной обстановке и проконтролировать. Но я бы не хотела, чтобы эта теория была правдой.
Понимаю, что она хочет сказать.
Ведь если во мне чужая душа и память, то они скоро могут вытеснить меня. А может, уже вытесняют.
Действительно ли то, что делаю сейчас, это я?
До этого я был жалким неудачником, слабаком и ничтожеством, а затем резко изменился. Я изменился, потому что повзрослел и переосмыслил себя или это все чужое влияние? Не хочу чужую душу и память. Не хочу осознавать, что я на самом деле неисправимое ничтожество, которое никак иначе не переделать.