Господство клана Неспящих - 4
Шрифт:
Сначала я подумал, что это очередной маскарад. И только через пару секунд мой усталый мозг сообразил, что я вижу самых настоящих заключенных, брошенных на исправительные работы. Причем преступление не из обычных – ибо просто так в полосатую тюремную робу игроков не наряжают.
Чем занимаются наказанные игроки мне понятно – рассаживают по мусорным урнам слимов, обожающих поедать этот самый мусор. Совсем недавно я проходил мимо такого же природного комбината по переработке мусора.
Интересно, что натворили эти преступники-игроки? Чем разгневали правление города?
Впрочем,
Чуть отступив в сторону, я позволил «бравой» тройке медленно пройти мимо меня, невольно услышав обрывки их разговоров.
– Этот слим мне все рукава робы сожрал! – горько жаловался на судьбу последний из троицы, тот самый что «рассаживал» слимов по урнам. Над его головой светился ник Кархайм.
– Имущество казенной – меланхолично отозвался впередиидущий стражник – Двадцать медяков уплатите за порчу.
– Но ведь я не виноват!
– Имущество казенное! Уплатите двадцать медяков по окончанию наказания! – не терпящим возражения голосом повторил страж, наклоняясь над очередной урной и заглядывая внутрь – И тут нет! Вот куда они деваются? Не уползают же! Неужто ворует кто? Так ненадобные они никому! Эх… Эй! Заключенный! Сажай сюда слима! И шибче, шибче! Нам еще две улицы обойти надо!
– Да сажаю, сажаю – вздохнул Кархайм, «булькая» внутрь урны очередной колышущийся комок полупрозрачного желе. На этот раз ядовито желтого цвета.
– А потом на свалку – продолжил стражник, покосившись на носилки – Как раз Гигуша наплодил потомство.
– А я говорил! – грустно протянул другой заключенный, с ником Сворд – Не надо было!
– Ты вообще молчи! – прошипел держащийся за задние ручки носилок заключенный Варамо – Из-за тебя и вляпались!
– Это почему из-за меня? – запротестовал Сворд.
– Потому! Я что говорил перед судом? Надо чистосердечно покаяться! Там мол и так – по глупости совершили, простите уж, больше не повторится. А ты что сказал?!
– А я что сказал?
– Не помнишь? Кархайм! Напомни-ка! Ту самую супер речь, Сворда! После которой судья дар речи потерял!
Подхватив с носилок еще парочку слимов, Кархайм вытянулся и затараторил:
– Мы не преступники! Мы способствовали сохранению редких видов существ, практически истребленных злобными игроками! И именно по этой причине принесли малыша в самое защищенное место и выпустили пастись!
– Тьфу! – басовито рыкнул Варамо – Способствовали! Сохранению! Выпустили пастись! Лучше бы ты молчал, Сворд! Тоже мне Гринпис нашелся!
– Верно! – поддакнул Кархайм.
– И ты тоже молчи!
– А я то, что сделал?!
– А кто пытался убежать после вынесения приговора? Кто ломанулся к выходу?!
– Я пытался отвлечь на себя внимание, чтобы вы могли скрыться!
– Да конечно! Всего-то десять шагов ты и пробежал! А нам из-за этого еще по пять часов исправительных работ добавили! За попытку побега!
– А я говорил – не надо было браться за это дело! С самого начала! Я на зайцах больше заработаю!
– Вы работайте, а не разговаривайте! – заворчал стражник – За мной! Шагом-марш! Нам еще работать и работать! А этот где?!
– Здесь – отозвался последний страж, оборачиваясь через плечо – Эй! А ну поспешай!
– Слушаюсь, великий хозяин! – послышался пронзительный и жалобный голос доносящий откуда-то сзади – Бегу! Поспешаю!
Голос мне показался крайне знакомым. Даже слишком знакомым и навевающим какие-то не слишком приятные воспоминания. Связанные с водой и огнем.
– Я тебе не хозяин! – заорал стражник - А страж славного града Альгора! Живо! Р-работничек! Чего еле лапы перставляешь?!
– Сухо! – пожаловался тот же голос, в темноте мелькнула смутная и странно раскачивающаяся тень – Лапы болят… камень твердый… руки устали… и рыбы нет!
– Мать твою! – завопил я, выпучившись на вынырнувшую из полусумрака корявую и смешную фигуру.
Лохр! Мой старый знакомый – все черты его морды я запомнил великолепно.
На тонкой шее массивный ошейник, на плечах болтается большая полосатая куртка от тюремной робы, доходящая лохру до самых коленей. Выражение морды крайне плаксивое и несчастное – большущие глаза прямо-таки на мокром месте.
– А ты не выражайся! – мрачно посоветовал последний стражник, покосившись в мою сторону. И тут же вновь переключился на едва ковыляющего по каменной мостовой лохра – Живее! У-у-у, ворюга!
– О, добрый друг! – в свою очередь завопил лохр, завидев и услышав мою скромную персону – О! О! Спаси! Помоги!
– Что, здесь тоже рыбы нет? – с горестным вздохом поинтересовался я.
– Рыба есть! – засиял лохр и тут же его уши горестно поникли – Но брать нельзя…
– Уважаемый страж – обратился я к конвоиру – Прощу прощения, можно ли узнать в чем обвиняют этого несчастного?
– А ты кто будешь? Его друг? – подозрительно прищурился страж.
– Можно и так сказать – развел я руками – Знаком с ним.
– Сей преступник повинен в краже и поедании рыбы прямо с рыночного лотка – поведал мне страж грустную историю незадачливого преступника – Схвачен на месте. Приговорен к пяти дням исправительных работ.
– А что так много-то? – поразился я.
– Свободу лохрам! – вякнул прижавшийся к моей ноге лохр.
– Молчи! – шикнул на него дюжий страж и пояснил уже обращаясь ко мне - Потому как он съел десяток рыбин до того как был схвачен – ответили мне – Девять больших и дорогих. За это назначили два дня исправительных работ.
– А еще три за что? – поинтересовался я, искоса глядя на усевшегося у моих ног лохра-преступника, обхватившего мое колено и судя по всему не собирающегося его отпускать.
– Как оказалось, до происшествия на рынке, сей преступник совершил еще одно злодеяние – похитил из выставленного на подоконник аквариума золотую рыбку и сожрал живьем! Старушка владелица от вида сего отвратительного деяния упала в обморок. Был приговорен к еще двум дням исправительных работ на благо города. Преступнику было предложено уплатить штраф, но он смог предложить в качестве платы только свою набедренную повязку, сняв ее прямо в зале суда,… за что был приговорен к еще одному дню исправительных работ.