Госпожа де Шамбле
Шрифт:
Я посмотрел на старушку.
— Это правда? — сказала она.
— Да, это так, матушка, — ответил я со слезами на глазах.
Затем, после недолгого колебания, я спросил:
— Не могли бы вы продать мне это письмо?
— Нет, ни за какие деньги, — ответила Жозефина, — но я хочу вам его отдать.
— Спасибо, спасибо, матушка! — вскричал я.
Не раздумывая, я живо поднес письмо к своим губам и поцеловал его.
— Ах! — воскликнула Жозефина. — Так вы ее любите!
— Я? Вы с ума сошли, голубушка! Я встречался с госпожой де Шамбле только раз в жизни.
—
И она дополнила свои слова жестом, не поддающимся описанию.
Я задумался. Эта простая добрая женщина инстинктивно прочла в моей душе то, о чем я сам еще не подозревал.
— А теперь, — сказал я, — не покажете ли вы мне поместье?
— О! С большим удовольствием, — ответила Жозефина, — пойдемте.
— Сударь, надо ли распрягать лошадей? — спросил кучер, который меня привез.
— Ну, конечно, я даже не уверен, что уеду сегодня вечером.
Затем я обратился к Жозефине:
— Можно ли будет переночевать здесь, если мне захочется остаться?
— Разумеется, сударь, я приготовлю вам постель. О! Вы увидите, что в доме все в полном порядке, в том же виде, как его оставили господин с госпожой.
— Но ведь господа давно покинули имение, не так ли?
— Четыре года тому назад.
— Возвращались ли они сюда с тех пор?
— Госпожа приезжала дважды, а господин — ни разу.
— Госпожа ночевала здесь во время своих приездов?
— Да, она проводила в имении ночь.
— И госпожа не боялась оставаться одна в доме?
— Чего же ей бояться? Бедная крошка! Она никогда никому не желала зла, и Господу не за что ее наказывать.
— И где же она спала?
— В своей девичьей комнате, я вам ее покажу.
— Ну что ж, пойдемте туда.
Мы направились к дому.
Это было одно из тех небольших красивых зданий из камня и кирпича, с крышей из кровельного сланца, какие возводили в царствование Людовика XIII.
Лестница из десяти — двенадцати ступеней вела на округлую веранду, огороженную прелестными перилами.
На веранду выходила передняя, из которой можно было попасть в обеденную залу и гостиную.
За гостиной располагалась библиотека.
Большая каменная лестница с железными перилами вела на второй этаж: именно туда мне и не терпелось подняться.
Парадная дверь вела в ухоженную гостиную, украшенную стенными коврами эпохи Людовика XV; ее окна выходили на самую красивую часть парка, через который струилась река Майен; с одного ее берега на другой был перекинут мост.
Затем мы прошли в спальню, стены которой были обиты зеленой камкой.
Здесь Жозефина остановилась и, положив мне руку на плечо, проговорила:
— Смотрите, сударь, в этой комнате бедная малышка появилась на свет. Пятнадцатого сентября будет ровно двадцать два года, как это случилось. Кровать, на которой она родилась, с тех пор стоит на том же самом месте. Роженица протянула мне ребенка со словами: «Жозефина, вот твоя дочь — я боюсь, что мне не доведется быть ее матерью!» И правда, через день эта несчастная, милое и святое создание, преставилась. Два года спустя отец Эдмеи
— Простите, — перебил я, — мне не совсем понятно… Вы сказали: «пятнадцать лет спустя, в первую брачную ночь» — а ведь только что сами говорили, что госпоже де Шамбле скоро исполнится двадцать два года и она вышла замуж четыре года тому назад. Когда же она вышла замуж — в пятнадцать или в восемнадцать лет?
— Дело в том, что моя дорогая крошка была замужем дважды, если только ее первое замужество можно назвать браком… Я до сих пор слышу крики Зои! Когда я прибежала, было уже поздно. Сударь, Эдмея лежала здесь, истекая кровью, белая как воск, а на ее голове зияла страшная рана.
— Что же все-таки случилось?
— О! Все это осталось тайной, мы так ничего и не узнали. Только Зоя и сама госпожа могли бы рассказать, как было дело, но ни та ни другая до сих пор не желают говорить на эту тему. Мне-то кажется, что этот изверг, господин де Монтиньи, хотел убить Эдмею.
— Кто такой господин де Монтиньи?
— Ее первый муж: протестант, еретик и безбожник. Мачеха Эдмеи, англичанка, выдала ее за этого негодяя. К счастью, священник…
— О-о! — воскликнул я. — Вот и опять появился священник.
— О да! К счастью, как я говорила…
Я снова перебил ее:
— Мужчина небольшого роста, не так ли? Лет пятидесяти пяти-пятидесяти шести, зеленоглазый, остроносый и тонкогубый, с темными редкими волосами, зачесанными на виски?
— А! Так вы знакомы с аббатом Мореном?
— Его зовут аббат Морен?
— Да, это очень порядочный человек, он повел нашу бедную малышку к первому причастию. Аббат подал в суд от имени Эдмеи и добился от присяжных развода и раздела имущества. Это было нетрудно. Сами посудите: муж разбивает голову жене в первую брачную ночь!
— Что стало с господином де Монтиньи?
— Он умер два года спустя, словно в безумии проклиная аббата Морена!
— Значит, Эдмея стала вдовой, хотя даже не была женой?
— О Боже! Это так. Затем она вышла за господина де Шамбле. На сей раз ее сосватал священник, и Господь благословил их союз.
— Стало быть, вы полагаете, что госпожа де Шамбле счастлива? — спросил я старушку.
— Несомненно; в те свои два приезда она говорила мне, что не может нахвалиться своим мужем, и всякий раз, когда малышка мне писала, она непременно упоминала в своем письме, что очень счастлива. К тому же у нее есть добрый аббат Морен, который заботится о бедняжке, а с ним ей обеспечен рай и в этой жизни, и на том свете!