Госпожа Печалей
Шрифт:
— Ненавидят нас, — пробормотала Кветка.
Теперь она была точно уверена, что перед ней возник величественный вяз. Он задержался чуть дольше прочих, позволяя убедиться, что его появление вовсе не обман зрения. Одно мимолетное мгновение, но он был там. Был.
Внезапно вскрикнул Ратимир, сорвался со своего правого фланга и ринулся в центр строя, тыча мечом в сторону деревьев.
— Он был там! Был — и нету!
— Оставайтесь на местах! — приказал Венцеслав, схватил Ратимира и тряхнул его. — О чем ты, парень?
В глазах Ратимира плескался ужас, когда он попытался объяснить:
— Он…
— Где ты видел эту штуку? — Венцеслав внимательно озирал лес. — Куда она исчезла?
— Никуда. Он просто испарился! Вот я его видел, миг — и ничего нет!
— Суеверная чушь, — фыркнул Омид, слушая вопли Ратимира. — Сам себя пугает ерундой, в которую верит.
Кветка повернулась к азириту.
— Я тоже кое-что видела. — Она кивнула на Гаевика. — Мы оба видели.
Венцеслав отпустил Ратимира и подошел к Сорайе.
— Пойдешь впереди. Ты видела что-нибудь… — он запнулся, подбирая слово, — странное?
— Только деревья, — доложила Сорайя. — Но они не испарялись, если ты это хочешь знать.
— Я ничего не видел, потому что ничего не происходит. — Глядя на Кветку, Омид даже не пытался скрыть презрение. — Восточнодольцы шарахаются от каждой тени.
— Довольно, — оборвал его Венцеслав. — Мы здесь все заодно. И только вместе сможем чего-то достичь. — Он повернулся к Кветке. — Я думал, что зрение подводит меня, но я видел промельки чего-то, что появляется и через мгновение исчезает. Что это значит, как полагаешь?
Кветка помолчала пару секунд, потом обратилась с вопросом к Махьяру:
— А ты заметил что-нибудь необычное?
Воин-жрец покачал головой.
— Ничего такого, что якобы видели вы, — грубо ответил он.
— Значит, что бы ни происходило, это не влияет на азиритов, — сделала вывод Кветка. — Только на обретенных. — Омид громко хмыкнул, но ученая проигнорировала смешок. — Венцеслав, наши предки сожгли Страстоцвет. Если здесь сохранились остатки какой-то силы, то для силы этой естественно ненавидеть нас, верно?
— Ты имеешь в виду… духов? — выдавил дрожащий Ратимир.
— Ну, не совсем духов, скорее, некую остаточную энергию, — объяснила Кветка. — Нечто старое и враждебное по отношению к нам.
— Достаточно ли эти остатки сильны, чтобы действовать? — спросил Венцеслав. — Или худшее, на что они способны, — смущать нас фантомными видениями?
— Не знаю, — вздохнула Кветка. — В старых книгах иногда упоминается зеленый народец, живший в Страстоцвете. Люди редко видели их, но существа эти, говорят, были волшебные. То, что мы испытали, может оказаться какими-то задержавшимися чарами, которые они сотворили перед пожаром.
— Если это чары, — начал Гаевик, — то очень сильные, чтобы протянуть так долго. Охотники на Празднике Середины проводят в Жутколесье не больше пары часов. Мы здесь уже больше суток. Возможно, чары поглощают энергию. Наше вторжение активировало их, а наше постоянное присутствие их подпитывает. Чем больше времени мы здесь проведем, тем сильнее они станут. — Заклинатель почесал подбородок и предложил другой вариант: — Возможно также, чары не просто реагируют. Возможно,
— Так или иначе, — сказала Кветка, — наш курс ясен. Надо выбираться из Жутколесья как можно быстрее. Если то, что мы видели, всего лишь иллюзии, азириты смогут провести нас, поскольку эта сила интересуется только обретенными.
Венцеслав кивнул:
— Согласен. Будем настороже. И если кто-то что-то заметит, пусть спросит азирита, есть ли там на самом деле что-нибудь.
— Будем надеяться, Зорграш скоро вернется и скажет, что вышел на край леса. Потому что если Гаевик прав, то чем дольше мы здесь остаемся, тем сильнее опасность.
Они разбили лагерь, только когда стало слишком темно, чтобы двигаться дальше. Честно говоря, Сорайя предпочла бы продолжать идти. Она и правда ничего не видела, но что-то определенно растревожило обретенных. Если бы речь шла только о Ратимире или Гаевике, можно бы было списать все на нервы или воображение. Но видения посетили всех четверых, в том числе и такого достойного капитана, как Венцеслав. Значит, дело не только в простых суевериях, что бы ни твердил Омид.
И уж тем более долгое отсутствие Зорграша было не воображаемым. Последний раз проводник появлялся около полудня, и с тех пор — ни слуху, ни духу. Особых симпатий к склепорожденному Сорайя не испытывала, он ей не нравился ровно так же, как и в первую встречу в Восточном Доле, но его способности разведчика вызывали у нее завистливое уважение. Он, конечно, мог заблудиться, но это маловероятно. Значит, случилось еще что-то — возможно, встреча с каким-нибудь диким зверем, что в изобилии бродили по Жутколесью. Или же с не столь мимолетным и смутным проявлением силы, что тревожила обретенных.
— Посмотри на этих восточнодольцев, — фыркнул Омид, присев рядом с Сорайей на краю лагеря. — Если они придвинутся еще ближе к огню, у них загорятся волосы. Вот смешно было бы посмотреть, как этот напыщенный Венцеслав пытается потушить свои усы, да?
Сорайя хмуро взглянула на Омида.
— Капитан Венцеслав — наш командир, — напомнила она ему.
— Он из Восточного Дола. — Омид усмехнулся. — С головой, набитой страшилками. Видела, как тщательно он подбирал камни, чтобы окружить костер? Наверное, тоже какое-то суеверие. У этих обретенных для всего найдется какой-нибудь идиотский обычай.
— Их предки долго жили среди ужасов Шаиша — и выживали без чьей-либо помощи. Так что, может, их обычаи не так уж глупы, как ты думаешь.
— Есть только две вещи, в которые можно верить, — не согласился Омид. — Зигмар и холодная сталь. Остальное — бабкины сказки. — Он снова покосился на Венцеслава. — Да вся эта затея дурацкая. У Яхангира была армия. Самое умное сейчас — вернуться.
Губы Сорайи дрогнули и сложились в улыбку:
— Похоже, ты боишься больше, чем обретенные.
— По крайней мере, у меня есть причина бояться. Я не шарахаюсь от теней, как они. — Омид рассмеялся, заметив, как побледнел и прикрыл ладонью глаза Ратимир. — Интересно, какая тень напугала его сейчас?