Госпожа президент

Хольт Анне

— Раз уж мы тут одни… — сказал Петер Салхус, поскольку, кроме него, в кабинете с зелеными стеклами находились только министр юстиции и начальник ословской полиции, — то я, пожалуй, позволю себе вопрос… — Он поскреб бороду, сглотнул и, глядя на начальника полиции Бастесена, неожиданно воскликнул: — Отель «Опера»! Отель «Опера»!

— Да…

— Почему?

— Я не вполне понимаю, в чем вопрос, — обронил Бастесен с легкой обидой и наморщил лоб. — На сей счет было…

— У нас есть «Континенталь» и «Гранд», — перебил Салхус неестественно тихим голосом. — Весьма шикарные гостиницы с давними традициями. Есть превосходные резиденции и… — Он еще понизил голос, ткнул пальцем в огромный план центра Осло, разложенный на столе. — Там останавливались королевские особы. Принцессы

и президенты. Альберт Эйнштейн, черт побери… — Салхус замолчал, глубоко вздохнул. — И Бог весть сколько еще всяких знаменитостей, кинозвезд и нобелевских лауреатов тихо-мирно почивали там в своих постелях… — Его указательный палец едва не пробуравил план. — А американского президента почему-то решили поселить в этой дурацкой трансформаторной будке между железнодорожным вокзалом, где кишмя кишат наркоманы, и идиотской стройплощадкой. Господи боже мой…

Поморщившись, Салхус выпрямил спину. Тишину нарушало лишь слабое гудение кондиционера. Министр и Бастесен склонились над столом, пристально изучая план, будто госпожа президент могла скрываться там, среди названий улиц и заштрихованных кварталов.

— Как вы до этого додумались?

Министр юстиции отступил на шаг-другой от стола. Начальник полиции Бастесен смахнул с мундира невидимую пылинку.

— Никто из нас не заслужил, чтобы с ним говорили подобным тоном, — спокойно сказал он. — И позволь напомнить, что именно мы сейчас в ответе за охрану. То бишь за безопасность всех объектов, как норвежских, так и зарубежных. И уверяю тебя…

— Терье, — перебил Салхус, надул щеки и медленно выпустил воздух. — Извини. Ты прав. Напрасно я так вспылил. Но… Мы же отлично изучили «Гранд»! До мелочей отработали охрану «Континенталя»! Так почему, скажите на милость…

— Позволь мне ответить в конце-то концов!

— Давайте сядем, — решительно предложил министр юстиции.

Но остальные будто и не слышали.

— Там только что отделали президентские апартаменты, — сказал Бастесен. — Отель готовится к приему культурной элиты. Крупных звезд. До сих пор их реноме, пожалуй, было не слишком… Словом, до «Гранда» они не дотягивали, если можно так выразиться, но, когда выстроят новый оперный театр, изысканное местоположение сразу даст им преимущество перед конкурентами и… — Пальцем он изобразил круг возле залива Бьёрвика. — Сейчас там, конечно, как на перевозе и не особенно приглядно. Это нельзя не признать. Но, учитывая планы… Президентские апартаменты удовлетворяли всем нашим требованиям. И эстетическим, и практическим, а особенно требованиям безопасности. Великолепный вид из окон. Они присоединили к существовавшим апартаментам еще два номера на десятом этаже, получив таким образом… А кроме того… — Он криво улыбнулся. — Вполне приемлемая цена.

Тихий ангел пролетел по кабинету. Салхус недоверчиво смотрел на Бастесена, который не поднимал глаз от плана города.

— Приемлемая цена, — в конце концов простонал начальник Службы безопасности. — Американский президент приезжает в Норвегию. Необходимо обеспечить высший уровень безопасности, наивысший, если угодно. И вы выбираете отель… по дешевке! По дешевке!

— Твоему ведомству тоже наверняка известно, — невозмутимо продолжил Бастесен, — что задача каждого начальника — по возможности экономить государственные средства. Мы провели всесторонний сравнительный анализ отеля «Опера» и других названных тобою гостиниц. «Опера» вышла на первое место. По всем статьям. И позвольте напомнить: госпожа президент прибыла в сопровождении собственной, весьма многочисленной службы безопасности. Secret Service, разумеется, проинспектировала всю территорию. Самым дотошным образом. И замечаний практически не имела, насколько нам известно.

— Думаю, с этим вопросом можно закончить, — вмешался министр юстиции. — Надо принять реальность как она есть, а не пускаться задним числом в рассуждения, что было бы, если бы… Давайте займемся… — Он прошел к двери, открыл ее.

— Где чертежи? — спросил Петер Салхус, глядя на начальника полиции.

— Чертежи отеля?

Салхус кивнул.

— Они у нас. Я распоряжусь, чтобы тебе немедля

предоставили копии.

— Спасибо. — Примирительным жестом Салхус протянул руку. Бастесен, помедлив, пожал ее.

Было уже начало третьего. О Хелен Бентли по-прежнему ни слуху ни духу. И по-прежнему даже неизвестно в точности, когда она пропала. И ни начальник Службы безопасности, ни начальник ословской полиции еще не знали, что поэтажные планы отеля «Опера», которые они штудировали в унылом здании на Грёнланнслейр, 44, не вполне соответствовали действительности.

6

Проснулся он оттого, что в ухе было полно блевотины.

От мерзкой вони свербело в носу, и он попробовал привстать. Руки не слушались. Он рухнул на прежнее место. Н-да, это уж чересчур. Еще и блевать начал. Успел забыть, когда его последний раз выворачивало от всей этой дряни, которую он в себя вливал. За многие десятилетия желудок притерпелся и не восставал. Остерегался он только денатурата. Денатурат — это смерть. Два года назад, ловко провернув дельце с контрабандой, он вместе с двумя собутыльниками загремел в больницу. Отравление метанолом. Один кореш помер. Второй ослеп. Сам он через пять дней оклемался и двинул домой, живехонький. Врач сказал, что ему чертовски повезло.

Привычка, подумал он тогда. Очень полезная штука.

Но денатурата с тех пор остерегался.

В квартире царил жуткий бардак. Он это знал. Не мешало бы что-то предпринять. А то ведь соседи начали жаловаться. На вонищу в первую очередь. Надо маленько прибрать, иначе выставят на улицу.

Он снова попробовал подняться.

Черт. Перед глазами сплошная круговерть.

В паху сильная боль, в волосах блевотина. Если спустить ноги с дивана, то, возможно, встать все-таки удастся. Кабы не этот треклятый рак, все бы обошлось. Он бы не блевал. И имел бы силы встать.

Медленно, стараясь не напрягать жалкие остатки мускулатуры на тщедушном теле, он сдвинул ноги с дивана к журнальному столику. Постепенно привел себя в более-менее вертикальное положение, опершись коленками на скомканный половик и припав грудью к диванному сиденью, словно в молитве.

Телевизор орал слишком громко.

Он вспомнил, что включил его, когда под утро явился домой. Смутно вспомнил и что кто-то стучал в дверь. Сердито, со всей силы, н-да, эти окаянные соседи вечно донимали его — то спозаранку, то за полночь. К счастью, больше ничего не произошло. В такой день, как нынче, полиции недосуг тащиться сюда да забирать старого алкаша.

— Да здравствует Семнадцатое мая! Ура! — натужно просипел он, кое-как взгромоздившись на диван.

— По-прежнему точно неизвестно, когда президент Бентли исчезла из гостиницы…

Голос ведущего ножом вонзался в измученные мозги. Он попытался разыскать пульт в тарараме на столике. Пакет картофельных чипсов опрокинулся на старые газеты и купался в пиве из перевернутой вверх дном банки. Почти целую пиццу, которую он накануне получил в подарок от кореша и приберег на праздник, кто-то изрядно подъел. Только вот непонятно — кто.

— Насколько известно редакции «Ежедневного обозрения», американский президент…

Да-а, а ведь ночка выдалась отличная, по всем статьям.

Настоящая выпивка, не чета всегдашней паршивой водяре да самогону. Ему досталось целых пол-литра «Аппер тен». И сказать по правде, это еще не все. Он перехватил кой-чего у других, украдкой, конечно, только раз вспыхнула небольшая потасовка. Но это нормально, обычное дело промеж корешей. Когда попойка кончилась, он еще пару чекушек прикарманил. Харримарри слова бы не сказала супротив. Харримарри — баба своя в доску. Ей здорово повезло, когда та полицейская и ейная богатенькая лесба подобрали ее и взяли к себе домработницей. Живет она теперь в западном Осло, впору нос задрать. Но Харримарри не из таковских, она помнит, откуда вышла. И хотя носа не высовывает из квартиры, сидит там как в крепости, но денежки Верит в Бурет присылает, дважды в год. 17 Мая и на Рождество. Тогда вся давняя компашка гуляет напропалую. Пируют как порядочные.