Госпожа Смерть
Шрифт:
С нарастающим гневом горожане заметили гротескную, пораженную ужасом статую Судьи. Никки указала на каменную фигуру извращенного человека.
— У цивилизованного мира должны быть законы, но справедливость не имеет место быть, если человек с отсутствием совести выносит приговоры, лишенные сострадания или милосердия.
— Если каждый из нас несет в себе чувство вины, тогда мы живем день ото дня осуждая себя, — добавил Бэннон, — Смогу ли я сам когда-нибудь забыть?..
— Никто из нас не забудет такое, — произнес мэр Барр. — И никто из нас не забудет вас, чужестранцы. Вы спасли нас.
Стали
— Как давно это было? — спросила женщина, чьи темные каштановые волосы выпадали из непослушного пучка. Она вытерла руки о подол. — Последнее, что я помню — была весна. Сейчас, похоже, лето.
— Но лето какого года? — уточнил кузнец. Он указал на дверные петли ближайшего полуразвалившегося сарая. — Взгляните на эту ржавчину.
Натан подсказал им какой сейчас год по Д'Харианскому летоисчислению, но эти люди далекого юга, с задворок Древнего мира по-прежнему жили по календарю какого-то древнего императора, поэтому названная дата для них ничего не означала. Они даже не помнили Джеганя и шествие Имперского Ордена.
Хотя мэр Барр был так же в замешательстве, как и все жители, все же пригласил всех на городскую площадь, где Никки и Натан дали разъяснения случившемуся. Каждая жертва помнила о своем столкновении с Судьей, и большинство из них вспоминали более ранние времена, когда странствующий магистрат прибыл судить их мелких преступников, и выносил справедливые приговоры — до того, как магия овладела им, прежде чем амулет и дар превратили его в монстра.
Одна женщина, держащая на руках маленьких сына и дочь, подошла к каменной статуе человека, причинившего им столько зла. Она мгновение стояла молча, затем лицо ее исказила ненависть, прежде чем плюнула на белый мрамор. Подошли другие, сделав то же самое.
После трактирщик предложил кузнечным молотом и долотом разбить вдребезги статую Судьи. Никки торжественно им кивнула.
— Я не буду вам в этом мешать.
Жители Локриджа мрачной, яростной толпой долбили и разбивали ненавистную им статую, пока Судья стал ничем иным, как осколками камня в пыльном крошеве. Превратив скульптуру в кучу щебня, люди заметно устали, хотя довольными не выглядели.
— Нам стоит вернуться в наши дома и наладить жизнь, — объявил мэр Барр, — наведите порядок в домах, позаботьтесь о наших садах. Отыщите других жертв этого человека и объясните, что произошло.
— Магия изменилась, и мир также подвергся изменению, — сказал Натан, — даже сместилось ночное небо. После наступления ночи вы обнаружите, что созвездия отличаются от тех, которые вы помните. И мы еще не знаем всех переделок в мире.
Никки добавила:
— В Д'Харианской империи лорд Рал низверг императоров, что угнетали как Древний мир, так и Новый. Мы пришли сюда, чтобы исследовать эти новые территории и рассказать вам, что повсюду может быть мир и свобода. Мы нашли этот город, освободили вас и уничтожили Судью. — Она взглянула вниз на неузнаваемые куски щебня, заметив гладкий изогнутый кусочек,
Люди бормотали, переваривая эти новости, а Натан продолжал обеспокоенно качать головой.
— Я изучал магию на протяжении многих веков, — сказал он Никки, — и припоминаю истории о том, как древние волшебники Ильдакара обнаружили способ превращать людей в камень. Некоторые из них даже называли себя «скульпторами». Они использовали не только осужденных преступников, но и воинов, побежденных на их великой игровой арене. Такие статуи использовались как декорации.
Он провел большим и указательным пальцами по гладкому подбородку.
— Подобная магия делала больше, нежели просто превращала плоть в мрамор, как при алхимических опытах. Нет, это заклинание было иной формой магии, позволяющая замедлять и останавливать время, превращая плоть в камень, как если для нее прошли тысячи веков. Мне нужно будет обдумать это в дальнейшем.
В оставшуюся часть дня Никки и ее спутники узнали, что когда-то сеть дорог в горах соединяла множество других городов, и многие из этих поселений обслуживались одним и тем же магистратом. Никки опасалась, что Судья также обратил в камень и тамошнее население, но теперь, когда заклятие исчезло, эти люди также должны возродиться. Возможно, только что пробудилась вся эта часть Древнего мира…
— Спасти мир, как предсказала ведьма, так, колдунья? — задумчиво произнес Натан.
— Ты имеешь к этому такое же отношение, как и я, — напомнила она.
Волшебник просто пожал плечами.
— Благородный поступок по-прежнему остается хорошим деянием, куда бы ни привел долг. Я покинул Народный Дворец, чтобы помочь людям, и я счастлив делать это.
Никки не могла с ним не согласиться.
Встревоженные горожане разошлись, чтобы отыскать свои заброшенные дома и начать жизнь заново. Никки, Натан и Бэннон присоединились к трактирщику и его жене за трапезой из жидкой овсяной каши, сваренной из небольшого мешка с зерном, удивительным образом не испорченного.
Бэннон, однако, оставался крайне расстроенным и тщетно пытался найти покой и умиротворение. Он был раздражительным, пугливым, задумчивым, и, наконец, когда троица осталась без лишних ушей в одной из пыльных комнат гостиницы, Никки спросила его:
— Могу предположить, что ты все еще страдаешь от пережитого. Теперь заклинание разрушено. Что ты видел, когда оказался в каменной ловушке?
— Со мной все хорошо, — хрипло произнес Бэннон.
Никки не желала отступать.
— Выражение вины на твоем лице было несколько иным, чем когда ты рассказывал нам об Иэне и работорговцах.
— Да, приятного было мало.
Никки ждала, вдохновляя его своим молчанием, пока тот не выпалил:
— Это были котята! Я вспомнил человека с моего острова. Он утопил мешок с котятами. — Бэннон отвел взгляд от колдуньи, прежде чем продолжить. — Я пытался остановить его, но он бросил их в речку, и котята утонули. Я хотел их спасти, но не смог. Они мяукали и плакали.
Никки подумала обо всех страшных вещах, пережитых ею, о своем чувстве вины, которое она отбросила, о крови, которую пролила, о разрушенных ею жизнях.