Госпожа ворон
Шрифт:
Женщина скомкала лист непроизвольным отчаянным жестом. Сильный северный ветер разметал все дельные мысли в голове, бил в грудь и разил прямо в сердце.
Оборотная сторона свободы — ответственность за нее.
Заместитель коменданта в военной академии Пурпурного дома, среднего роста и невыразительного облика, узнав, что готовить отчетность о проделанной работе предстоит ему самому, увидел в сложившейся ситуации предзнаменование и благоволение Судьбы. Какой отличный представился шанс показать все, на что способен.
Взявшись
Когда, однако, и на второй день замкоменданта сообщил Гистаспу, что отчет пока не готов окончательно, тот, чуть дрогнув в лице, изогнул вопросительными дугами брови и умиленно протянул:
— Да ты что. В самом деле?
Не знавший Гистаспа старший офицер академии воспринял его расположение как добрый знак и принялся с утроенной прытью выполнять вверенное дело. Но когда на третий день пребывания в стенах академии Гистаспа, замкоменданта опять несколько виновато сообщил, что "тайное женское подразделение находится под прямым ведомством ахтаната Бирхана, а потому, чтобы собрать хоть какие-то сведения, тщательно скрываемые начальством, требуется больше времени", альбинос рассвирепел:
— Знаешь, какой главный девиз у нашей танши? — вкрадчиво поинтересовался Гистасп посреди утренней трапезы.
— Снежный оскал, — самодовольно выпалил замкоменданта семейный девиз Яввузов.
Бровь на лице Гистаспа в очередной раз угрожающе надломилась.
— Вообще, стоит признать, что правил у госпожи много. Но одно гласит: "Лучше сделать один раз вовремя, чем два раза правильно".
— Да? — в удивлении замкоменданта бесцеремонно перебил генерала, будто так и надо. — Никогда не ду…
— Конечно не думал, идиота кусок. Ты…
Гистаспу хватило обронить всего пару крепких выражений, чтобы замкоменданта сообразил, чего от него хотят. Видать, от Бирхана Яввуза этому недотепе доставалось за то же самое много-много раз. По крайней мере, по степени суетливости офицера, Гистасп понял, что давно надо было так.
Сразу после полудня недовольный и с примятым видом замкоменданта выпроводил светлокожего генерала из академии обратно в чертог.
— Что значит, пропала? — заорал Русса.
— Господин, — Лигдам не знал, куда деть глаза.
Сначала Бансабира не явилась к завтраку. Русса забеспокоился первым и послал за Лигдамом. Того на месте не оказалось (и вообще нигде не оказалось), и бастард затревожился еще сильнее. Потом Бану не пришла к обеду. Родственники и гостившие генералы стали вопросительно поглядывать
Результат был тот же.
Назначенную встречу с представителями двух лаванских семей тану Яввуз, разумеется, тоже не посетила. Потом не удостоила вниманием прибытие семьи одного из кузенов и тренировку с короткими мечами, которые любила особенно. Тут-то и примчались телохранители вкупе с Лигдамом, который сообщил, что:
— Тану Яввуз сегодня не ночевала в покоях.
— Что?
Растерялись все. Что значит, не ночевала? Но ведь вчера вечером, как всегда, именно он, оруженосец, готовил госпожу ко сну, и наверняка заметил бы неладное, случись что.
Лигдам качал головой:
— Тану отослала меня задолго до полуночи. Я не имел представления, что она куда-то запропастится.
Русса перевел на блондина багровые глаза:
— Куда-то запропастится? — сбивчиво переспросил он. — Куда-то запропастится? Она не собака, не письмо и не солдат на страже у кабака. орал Русса. — Единоправная защитница Пурпурного дома, чтоб ты знал, недоносок. Она не может запропаститься. Ее похитили. Украли. Или, того хуже, убили и выбросили в Тарху. Точно. Отан, — Русса размашисто ткнул пальцем в генерала. — Это точно ты, не так ли? Ты ведь с первых дней по смерти отца заришься, как бы усадить в кресло своего племянника-недомерка, — безумными глазами Русса огляделся в поисках Адара, но мальчонку видать не было.
— Русса, ты бредишь, — не повышая голоса, осадил Тахбир. Впрочем, в голосе его звучало скорее понимание, чем упрек.
— Да ты ведь и сам так думаешь, дядя. Она… Она, должно быть мертва. Это Отан, я знаю. Или… ГДЕ ЭТОТ УБЛЮДОК ГИСТАСП? — взревел мужчина. — Куда он пропал? ЭТО ЕГО РУК ДЕЛО. А-а-а-а.
Русса горестно взвыл, схватился за голову и повалился на колени прямо посреди малой залы советов. За что ему это? СКОЛЬКО ЕЩЕ ОН БУДЕТ ХОРОНИТЬ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫХ КЛЯЛСЯ УБЕРЕЧЬ ЦЕНОЙ СВОЕЙ НИКЧЕМНОЙ И ЖАЛКОЙ ЖИЗНИ?
Жена Тахбира Итами, переглянувшись с мужем, приблизилась к племяннику, положила на подрагивающее и точно судорогой сведенное плечо мягкую теплую руку, ласково подхватила подмышки и чуть потянула. Русса подчинился не сразу, но все-таки дал себя уволочь. Женщине помогли сыновья. Когда Русса вышел, Тахбир обвел оставшихся взглядом и тяжело нахмурился.
— Не будем паниковать, — примирительно сказал он. — Подождем до вечера.
Остальные согласились с облегчением: как здорово, когда кто-то берет течение событий в свои руки и взваливает бремя ответственности на свои плечи. Ведь, в глубине души, понимали все, даже Отан, чьи глаза и впрямь светились недобрым алчным огнем: тану Яввуз — не тот человек, который может позволить себе "запропаститься".