Госпожа Ягишна
Шрифт:
По-пчелиному побежала в комнату для чтения. В ней полки старого шкафа по сей день забиты нескончаемым количеством научных и технических журналов, нон-фикшн и фикшн полотнами. Пыльное помещение, ничего не скажешь. Сумотошно перебирая журналы и книги, затем раскидывая их в направо и налево, Ягишна вмиг отыскала подходящий, на обложке которого красовался аппарат, больно похожий на найденное “нечто”.
То ли ещё будет, как говорилось. Потому она и схватила в охапку все журналы, с космическими и не очень иллюстрациями.
Вернувшись в аппаратную и по-совместительству
Отдраив столище от мух и от кусочков ужина перемотанных с чем-то гадким, госпожа погрузилась на глубину в изучении материала, лишь изредка подбегая с блокнотом к столищу с обломками и записывая что-то невнятное. Тянулось сие действие несколько актов, к тому же посторонним взглядом тяжело было не заметить как она похорошела за работой. Походила она (слегка) на молодую самку богомола в период спаривания, настолько ей интересна вся эта псевдонаучная гиперинтелектуальность. Возможно, любовь к техническим прибамбасом течет по её речным венам. Или же в генах, или в пенном, руки так озябли, тяжело разобрать.
Тем не менее по-черепашьи проползали минуты и по-скандинавски проходили часы; по-атлетически пробегали дни и по-истребительски пролетали недели; а ментально обновленная старуха уже изуродовала своим кривым почерком несколько записных блокнотов и тетрадок. В них поселились всяческие математические формулы и алгебраические вычисления, скопированные из журнала геометрически-архитектурные чертежи, хотя заметно как она их затюнила под потенциал найденных обломков.
Если быть откровенным, то я являюсь чистокровным гуманитарием, поэтому технические и ученые подробности опустим, а лучше выкинем куда подальше и сосредоточимся на личности. Не обессудь, уважаемый(ая).
Вернемся к нашим старушкам.
Подпрыгнула к концу семидневная неделя с погрешностью в пару часов, а госпожа Ягишна встретила её закат, застыв возле столища и задумавшись о высоких материях. Она рассуждала, полагала и взвешивала, направив зеницы обтянутые белками с лопнувшимися капиллярами в одну точку на Ковровском ковре, после чего уморительно оскалилась и торжественно произнесла:
– Эврика! – и на её макушку просочилась винная капля с чердака. Вино было красно-белое, полугорькое и называлось “Эйнштейновское”.
Скупо втягивая снежными шариками кислород, старуха выбежала на улицу со стопкой исписанных листовок. Навалилась гулять глазами по избе, затем обращалась к чертежам, потом снова сверлила властительницу кур и так по спиральному кругу.
Зрительски наблюдая за ней, складывалось обманчивое впечатление, что перед нами предстал самый счастливый человек на земле, утром закодировавшийся и забывший о существование
– Наконец-то, как раз подходит. – вдруг остановившись сказала Ягишна и несколько раз радостно стукнув о крыльцо кулачком, укрылась в тепле за дверью.
Судя по всему, она завершила чертеж и подобрала правильные пропорции. Дело за малым, так хотелось бы сказать, но не все так однозначно.
Госпожа хоть и была стара и многость не в себе, но годы проведенные за изучением умной литературы в библиотеке, а также несколько посещенных курсов и лекториев не прошли для её разума зря. Методичным склифосовским способом, старуха использовала наработки из журналов и прочей документации, и воспроизвела максимально точную схему для создания четверых двигателей, на основе найденных аппаратных обломков и деталей. Оставалось, либо самое лёгкое или же наоборот наиболее сложное – это воспроизвести самоуверенную задумку в реальный прототип, затем как-нибудь уговорить избушку на курьих ножках модифицировать свои… палки для ходьбы в сугубо продиктованное временем устройство. Как вы уже догадываетесь, задача хоть куда, но когда было просто?
Так и прошелестели календарным листом очередные обороты земли вокруг оси. Они были холодные и теплые, сладкие-низкоградусные и горькие-мозгобьющие. Салон избушки на курьих ножках бесповоротно приобрел вид научной лаборатории, в которой перемешались зловоние сварки и благовоние паленой спиртяги. Старуха практически не клевала носом, отнюдь не под влиянием покинувшего мелатонина, а подпитываясь стремлением предельно точно воссоздать подобие аппарата из художества на обложке журнала, а что она будет делать с ним в итоге – дело плевое и уверенных в себе людей не волнует.
– Итак. – произнесла госпожа Ягишна, вытирая лоб тыльной стороной дряхлой ладони. – Очередной этап завершен, осталось лишь…
Убедить или же принудить избушку попрощаться с курьими ножками и заменить их на большее “нечто”. Эх, назвать это дело плевым язык не повернется, но сама изба повернутся задом может и для старухи откроется кратковременное окно, чтобы вколоть снотворное. “Нет, ужасный план, не сработает как пить бросить”, обдумывала всевозможные варианты старуха, но ничего толкового сообразить не выходило. Казалось, что всё сделанное годится лишь для того, чтобы кануть в лету, но озарение как известно приходит к тем, кто совсем отчаялся.
– Избушк, а избушк! Глянь, чего предлагаю! – ехидно ухмыляясь подошла Ягишна к крыльцу и принялась легонько попинывать по первой лесенке. В правой руке она держала свежо вымытый граненый стакан и покачивала кистью туда-сюда, отчего жидкость внутри болталась, но не выплескивалась. Доподлинно неизвестно, что было в стакане, однако, водичка выглядела аппетитно и заманчиво, как опорожнить живот найдя во сне золотой ватерклозет или после многолетнего монашеского воздержания выпростать из-под скорлупы…