Гость из бездны (Рисунки А. Говорковского)
Шрифт:
Как только арелет опустился на землю, Волгин, одного за другим, обнял всех, кто был с ним. И первым вышел из машины.
Его встретили пять человек во главе с Ио. Люция вообще не было на Кипре. Не в силах присутствовать при смерти своего названого сына, он простился с ним накануне. Это прощание было тяжёлым для обоих.
— Не сомневайся ни в чём, — сказал Волгин, в последний раз обнимая Люция. — Я благодарен тебе за своё воскрешение. И мы скоро увидимся.
— Я ни в чём не сомневаюсь, — ответил Люций. Он сомневался во многом.
Если
— Ты готов? — спросил Ио.
— Готов. Пошли!
Не оборачиваясь, Волгин быстро направился к зданию, на которое ему указали. Пять человек пошли за ним. Он знал, что вся Земля увидит его последние минуты. Те, кто прилетел с ним, тоже смогут, если захотят, видеть его до конца. Он надеялся только, что Люций исполнит своё обещание и не подойдёт к экрану.
У самой двери Волгин оглянулся. Арелета и провожавших его людей не было видно — их скрывали кусты и деревья. Вероятно, все уже ушли в главное здание, где находился экран.
Долгим взглядом Волгин окинул роскошную природу, окружавшую место его погребения. Небо было безоблачно, и ослепительным диском сияло на нём солнце.
Всё может измениться за долгое время, за тысячу сто шестьдесят лет, но если он снова вернётся к жизни, солнце встретит его, как встретило полгода назад, по выходе из лечебного павильона. Вечное, неизменное, родное Солнце!
Его горячие лучи, ласково касавшиеся лица Волгина, были последним его ощущением в конце второй жизни. Всё, что происходило потом, прошло для него, как во сне.
Лифт опустил их на сто метров в глубь земли.
«А ведь я так и не увидел Эйфелевой башни, — почему-то пришло в голову Волгина. — Я думал о ней в последние дни моей первой жизни. Шёл дождь, и её не было видно».
Башня всё ещё стояла, он знал это.
И вдруг ему показалось, что не было никакого воскрешения, не было жизни в девятом веке Новой эры. Его привезли из Парижа, а не из дома Мунция на берегу Средиземного моря. Иллюзия была так сильна, что он обернулся, ожидая увидеть Михаила Северского, брата Ирины, который должен был сопровождать его по пути к могиле.
«Что-то не в порядке у меня в голове», — подумал Волгин.
Но он тотчас же забыл об этом. В эти минуты Волгин жил, думал и двигался, как в тумане.
Металлические стены подземной комнаты, массивные аппараты, окружавшие со всех сторон прозрачный саркофаг, люди, одетые в белое, — всё это прошло мимо сознания. Волгин автоматически исполнял то, что ему говорили.
Его попросили раздеться. Он послушно снял бывшую на нём одежду, отцепил Золотую Звезду и передал её Ио. Потом с чьей-то помощью натянул плотное, сильно сжимавшее всё тело трико.
Ио протянул руку, и Волгин машинально пожал её.
Его лицо закрыли прозрачной, как будто матерчатой, маской — она словно прилипла к
Люди, одетые в белое, взяли его под руки и подвели к саркофагу. Он лёг и не почувствовал, что под ним. Как будто вода или сжатый воздух. На секунду Волгин вспомнил состояние невесомости, которое он испытал на борту «И-76». Это было похоже на то, что он испытывал сейчас.
Ему раньше подробно описали всю процедуру. Замораживание будет медленным и постепенным, предварительно его усыпят.
Подошёл Ио.
— Ты готов, Дмитрий? — спросил он ещё раз.
— Да.
Ещё немного, несколько мгновений — и конец… Проснётся ли он когда-нибудь?..
Что-то вроде страха шевельнулось в душе Волгина.
— Не бойся, — сказал Ио. — Всё будет хорошо. Ты не умрёшь через несколько секунд, а проснёшься. Тысяча лет пройдёт для тебя как миг. Закрой глаза!
— Зачем? — с трудом шевеля губами под маской, ответил Волгин. — Они сами закроются, когда я засну.
Он ничего не почувствовал. Медицинская техника обходилась при инъекциях без уколов.
Лицо наклонившегося над ним Ио затуманилось, расплылось… исчезло!
Глаза Волгина закрылись.
Ио отступил на шаг и поднял руку.
Опустилась прозрачная крышка.
— Газ!
Голубоватый туман заискрился, заполняя внутренность саркофага.
Ио напряжённо следил за Волгиным. Прошла минута… другая. Туман густел, это начал замерзать воздух. Грудь человека там, внутри, дрогнула в последний раз.
— Прекратить подачу! Всем покинуть помещение!
В плотном голубом сумраке уже плохо различалась неподвижная фигура Волгина.
Ио быстро вышел.
Герметически закрылась металлическая дверь. Нажата кнопка, включающая аппараты — внимательные, умные, точные. Они будут следить за всем, поддерживать нужный режим до тех пор, пока люди, ещё не родившиеся на Земле, не остановят их.
Дмитрий Волгин снова ушёл из жизни.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
В глубоком сне времени как бы не существует. Тем более в таком глубоком, как смерть. Годы, века, тысячелетия, миллионы лет — всё равно один миг.
Люди веками бились над загадкой смерти — «факта, подлежащего изучению», как сказал когда-то Максим Горький.
И его изучали, этот факт.
Люди двадцать первого века Новой эры… Но, может быть, она называлась уже иначе или совсем не имела названия… Может быть, перестали делить время на столетия?… Люди пять тысяч двадцатого года знали всё, что касалось процессов жизни и смерти. В этой области для них не осталось тайн.
Они были прекрасны, эти люди, — физически и морально. Они были мудры, хотя внешне мало отличались от тех, среди которых прожил свою короткую, вторую, жизнь Дмитрий Волгин.