Гостеприимный край кошмаров
Шрифт:
– Нормально, только нога болит поцарапанная и есть хочется. Я поела на кухне пирожков с капустой и с повидлом, но они одна видимость – вкусные, а в животе пусто.
– Их когда-то пекла мама Сандры. В Отхори нет настоящей еды, только сны о ней. А в больнице тех, кто с синдромом Рухлера, в первые дни не кормят – в расчете, что голод не тетка, пациент захочет есть и проснется.
– Значит, меня там голодом уморят?!
– Потом начнут кормить питательной кашицей через зонд.
– Фу…
– Думаю, тебе это не грозит, проснешься раньше.
– На
– Когда я бодрствую в мире живых, я не помню о том, где был и что делал во сне. К счастью, не помню, а то была бы такая шизофрения… Так что я днем и я ночью – это две разные личности.
– Хм, интересненько… А здесь ты помнишь о том, где был и что делал наяву?
– Да.
– И что ты сегодня делал?
– Ничего особенного. Имей в виду, в Отхори времена суток меняются бессистемно и произвольно. Вчера была ночь, а теперь день, и он может тянуться хоть целую неделю напролет. С временами года иначе. В здешней Танхале постоянно ранняя весна, вечная Темная Весна… Сейчас я кое-что возьму, и пойдем.
В одной из комнат первого этажа он нашел среди разбросанных на полу игрушек и школьных принадлежностей серебряную цепочку с причудливой узорчатой подвеской, украшенной матово сияющими черными жемчужинами, надел на шею.
– Прелесть какая! – похвалила Эстелла. – А почему ты все время в этом джемпере?
– Это был мой любимый джемпер. Мне его бабушка связала. У меня в той жизни были мама и бабушка.
– А у меня…
Она запнулась: вроде бы у нее тоже кто-то был… Или не у нее – у Лерки, но она ведь больше не Лерка.
– Уже не помнишь? Ладно, пошли.
– Куда?
– Куда собирались. Властитель сейчас спит, но в сон об этом доме ему дороги нет – скорее всего, тут работает запрет, сознательно или бессознательно наложенный Сандрой. Выйдем на ближайший перекресток, и я попробую его призвать.
– Откуда ты знаешь, спит он или нет?
– Чувствую.
– Как чувствуешь?
– У меня на спине клеймо, оно реагирует на его присутствие.
– Ой… Больно? – тонким от жалости голосом спросила Эстелла.
– Просто ощущение тепла, ничего страшного.
– А покажешь?
– Там не на что смотреть. Идем.
Белых зверей во дворе уже не было, и следов не осталось.
– Без тебя тут какие-то ходили, похожие на лысых медведей. Смотрели на наши окна. Знаешь, кто это?
– Не знаю, но хорошо, что ты не пошла с ними знакомиться.
Сумрак пасмурного дня. Перестук капели, подтаявший снег под ногами хлюпает. Особняки с пристройками, лоджиями, балкончиками, крылечками и мезонинами выглядят не слишком богато, с налетом запущенности, но по-сказочному привлекательно. «Картофельный переулок», – прочитала Эстелла название на табличке.
– А зачем нам надо на перекресток?
– Оттуда проще кого-то позвать. Больше вероятность, что тебя услышат.
Опять попадались навстречу ненастоящие прохожие, из-под ворот выбралась рыжая дворняга, тоже ненастоящая, завиляла хвостом.
– Лерка, я сейчас его позову, – хрипловатым от напряжения голосом предупредил Проводник, снимая с шеи усыпанный черным жемчугом кулон. – Не пугайся, когда увидишь. Властитель человек, но в Отхори он выглядит как чудовище. После Темной Весны его заковали в магические цепи, и в таком виде ему, наверное, легче их выдерживать.
Размахнувшись, швырнул украшение и что-то тихонько произнес, Эстелла ни слова не разобрала. Окрестные дома из грязновато-красного кирпича, с вывесками на первых этажах и ожерельями блестящих сосулек по карнизам, наблюдали за развитием событий, вытаращив мутные окна: когда-то еще на этом перекрестке произойдет что-нибудь интересное!
Беззвучный удар, от которого земля содрогнулась, и в десятке шагов от них воздвиглась черная скала. Нет, не скала – существо. Ростом под три метра, с жутковатой оскаленной маской вместо лица, как будто выкованной из вороненого металла, закутанное, словно в плащ, в черноватый туман, по которому то и дело пробегали серебристые просверки. Существо было опутано цепями разной толщины – они прошивали его насквозь, просвечивая в тумане, одни казались докрасна раскаленными, другие покрыты белесым налетом изморози.
Неисправный светофор над перекрестком, словно только этого и дожидался, замигал красным-желтым-зеленым, как рождественская елка.
Проводник склонил голову, так что волосы занавесили лицо.
– Подойди ближе, – произнес завораживающий, словно ледяной темный водоворот, низкий голос.
Он безропотно пошел. Эстелла вначале перепугалась, но потом стиснула кулаки и завопила:
– Давай, победи его, пока он на мне не женился! У тебя же крутая защита, вмажь как следует темной силе! Пусть знает, как меня похищать! Вперед, покажи ему, наша сила в креативе!
Не обращая на нее внимания, материализовавшийся ужас протянул к человеку страшную когтистую лапу. Сейчас или разорвет его, или сверкнет вспышка, и ужасу достанется, как вчерашним дохлым медузникам… Не случилось ни того, ни другого. Лапа коснулась Проводника осторожно – словно и хочется дотронуться, и боязно, что от прикосновения он растает.
– А это что еще за новый кошмар с тобой? – спросил Мерсмон.
– Это не кошмар, это Лерка Вишнякова с Изначальной. Когда Иссингри поймала Нутвера, ее случайно затянуло сюда за компанию с ним. Отпустите ее, пожалуйста.