Гостья из прошлого

Лесли Марианна

Правда, ее приятная расслабленность длилась до тех пор, пока они не направились ко входу в ресторан. При мысли о том, чтобы войти в зал, полный людей, о том, что придется пусть и ненадолго, но все же оказаться в центре внимания, она вновь непроизвольно напряглась.

Кристиан понял, что состояние Вивьен снова изменилось, по тому, как она стиснула руки. Повинуясь порыву, он накрыл их своей большой теплой ладонью, надеясь успокоить.

Она выглядела очень бледной и немножко испуганной. Кристиан невольно нахмурился. Чего-то боится? Или кого-то? Кто и когда мог причинить ей такие страдания, которые

она никак не может забыть? Его удивило внезапное желание защитить ее от всего мира. Избавить от боли, но он не мог этого сделать до тех пор, пока не узнает, что ее так тревожит. До тех пор пока она не доверится ему. А на это нужно время. Время и терпение.

– Уверяю, что это приличное заведение и нам здесь ничто не угрожает. – Он шуткой попытался снять ее напряжение. – Но если вдруг кому-то вздумается к нам приставать, чур, вы бьете ниже пояса, а я делаю все остальное. Из нас выйдет отличная команда. – Он ободряюще улыбнулся. – Договорились?

Вивьен не могла не оценить его милой попытки успокоить ее.

– Договорились.

– Вот и отлично. Готовы?

– Да.

– Пошли?

Вивьен улыбнулась, и улыбка так преобразила ее лицо, сделав еще привлекательнее, что сердце Кристиана забилось в учащенном ритме. Он вышел из машины и помог выйти Вивьен.

– Знаете, мне тут пришла в голову одна мысль, – небрежно проговорил он, пытаясь заставить сердце вновь работать нормально. – Вам известно, что вы очень красивая?

На лице Вивьен появилось встревоженное выражение.

Увидев это, Кристиан не устоял против искушения, обнял ее рукой за талию и повел к дверям ресторана.

– Это был комплимент. – Когда они вошли в вестибюль, Кристиан помог ей снять пальто и заметил: – Я был тут несколько раз. Здесь замечательная кухня и очень уютная атмосфера. Не сомневаюсь, что вам тоже понравится.

Метрдотель подвел их к заказанному Кристианом столику, и Вивьен, оглядевшись, с удовольствием отметила, как хорошо он выбрал место: высокие раскидистые деревья в кадках создавали впечатление уединенности и в то же время позволяли обозревать весь остальной зал. Народу, вопреки опасениям Вивьен, было мало, и никто не обратил на них особого внимания, поэтому она позволила себе немного расслабиться.

– Прекрасное место, – похвалила она. – Вы всегда выбираете такой уютный и уединенный столик?

Кристиан пожал плечами, радуясь в душе, что она осталась довольна его выбором.

– Только когда ужинаю с самой красивой женщиной на всем Восточном побережье, – улыбнулся он, при этом подумав, что ничуть не преувеличивает. Теперь, когда ему наконец удалось как следует разглядеть ее без шапочки и мешковатой одежды, скрывавшей фигуру, он с восхищением отмечал, какие у нее красивые волосы, мягкими каштановыми локонами лежавшие вдоль щек; какие правильные, тонкие черты. А тело! Не слишком пышное, но и не угловатое, с мягкими линиями и изгибами; ноги длинные, стройные, с тонкими лодыжками и изящными стопами. Почувствовав, что его слова явно смутили ее, Кристиан поспешил серьезно добавить: – Я на самом деле так считаю, Вивьен.

Она бросила на него неуверенный взгляд, затем поспешно отвела глаза. Он, разумеется, шутит... или нет? Вся неуверенность, приобретенная в этот последний, несчастливый период ее жизни, вернулась,

разом нахлынув на нее. Щеки залил румянец. Она отвыкла быть предметом чьего бы то ни было внимания. Более того, не хотела привлекать ничьего внимания.

Черт возьми! – думал Кристиан, видя ее смущение и неловкость. Она должна ожидать таких комплиментов, воспринимать их как должное, а не смущаться и краснеть. С другой стороны, ему ужасно нравилось ее смущение. Оно чрезвычайно шло ей.

– А вы всегда говорите, что думаете? – спросила она, когда немного овладела собой.

– Почти всегда.

– В таком случае хорошо, что вы не пошли в дипломаты, в противном случае войны объявлялись бы каждый день.

Кристиан по достоинству оценил ее шутку. И оба рассмеялись.

Потом они некоторое время сосредоточенно изучали меню, а когда официант принял у них заказ, Кристиан в очередной раз удивил Вивьен, встав из-за стола и протянув ей руку.

– Очень приятная музыка. Потанцуем?

Не успев подумать, что безопаснее было бы отказаться, она обнаружила, что встает и идет к танцевальной площадке в сопровождении Кристиана.

Медленная чувственная мелодия будоражила кровь, и Вивьен особенно остро это ощутила, когда Кристиан обнял ее за талию и неторопливым, но решительным жестом привлек к себе. Вивьен уже успела позабыть то время, когда так любила танцевать. С Кристианом все у нее получалось так легко и красиво, будто они давным-давно знали друг друга. Это было такое волшебное, пьянящее ощущение, что больше походило на сон, и даже если она больше никогда не испытает ничего подобного, у нее останется воспоминание об этом сказочном вечере. И об этом восхитительном мужчине.

Кристиан, в свою очередь, был не меньше Вивьен потрясен своими ощущениями. Острое, сладостное желание обладать этой женщиной сопровождалось сильнейшей потребностью ее защищать и оберегать.

Когда мелодия смолкла, они, словно очнувшись от приятного сна, вернулись к своему столику, над которым уже колдовал официант.

Вивьен чувствовала, как у нее неистово колотится сердце и немножко шумит в ушах, как во время посадки самолета. В голове все смешалось, и стук сердца отдавался в ушах и множился как эхо. Постоянно испытываемое ею в последнее время ощущение страха и опасности полностью исчезло. Ей было невероятно хорошо рядом с Кристианом Ричардсоном! Хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался.

Кристиан же испытывал нечто среднее между эйфорией и смятением. Он всегда был в состоянии сдерживать свои порывы, контролировать свои чувства к женщинам. Он умел, оставаясь хладнокровным и независимым, переводить отношения из любовных в дружеские. Да, он любил женщин и получал удовольствие от их общества, но его чувства никогда не были задеты. Но сейчас, чувствуя напряжение в паху и в то же время испытывая прилив невероятной нежности при виде ее раскрасневшегося личика, Кристиан уже далеко не был уверен, что ему и дальше удастся сохранять свою обычную невозмутимость. Нет, эта женщина затронула какие-то тайные, глубоко запрятанные струны в его душе, о существовании которых он даже и не подозревал, и теперь он чувствовал себя человеком, который держит в руке горящий уголек, обжигает руки, но ни за какие сокровища мира не согласится его отпустить.